шансы больше. Мысли переплетались в замысловатые узоры, сознание формировало образы, которые потоком энергии хлынули в подземелье, словно ищейки, выискивая принца. «Малыш, ты там? Я иду за тобой». Ответом была тяжелая тишина, от которой заболела голова, но Эйлин продолжала. Услышал ли он ее?
«Эйлин, — шепот, словно взмах крыльев бархатного мотылька, приятно защекотал сознание, — я умираю…»
Связь оборвалась. Эйлин открыла глаза и встретила взволнованный взгляд Ноэля.
— Он там, живой.
По ее щекам текли слезы, сияя крупицами магического света.
Снова спуск в неизвестность, снова натянутые нервы. Но на этот раз стена оказалась только по левую сторону, справа не было ничего: даже не темень, а именно странная, тяжелая пустота, которую не хотелось ощупывать, чтобы не лишиться руки. Возможно, в подземелье наложили какие-то заклинания, защищающие ход.
Ступени раздробились от времени, кое-где они сливались в сплошное пятно опасного спуска — тогда Ноэль останавливался и проверял носком кроссовки, не соскользнет ли вниз. Первого падения в объятия игнаруса для него, видно, хватило на всю жизнь. Эйлин стало тяжело дышать от спертого воздуха, насыщенного пылью и смрадом. Она то и дело опиралась ладонью о камень слева, от чего кожа приобрела легкий неоновый оттенок.
Потеряв счет времени, Эйлин вздрогнула, когда Ноэль замедлил шаг и наконец остановился.
— Пришли, — прошептал он.
Они оказались в сиявшем прямоугольном зале, с одним-единственным ходом вперед. Казалось, если ступить туда, то очутишься в ином мире, настолько сильным было ощущение потустороннего. Взявшись за руки, они вошли в лабиринт, не оглядываясь, чтобы не сбежать назад.
Вокруг все выглядело холодным, мерцавшим, заплесневелым — как и положено любому древнему подземелью. Стены оказались высокими, потолок утопал во тьме: глубоко же они под академией.
Эйлин решила чертить кресты на стенах, чтобы потом найти выход: каждый новый поворот — на один крест больше. Благо, по плесени получалось рисовать пальцами.
Она попробовала снова воззвать к Винсенту, однако ничего не получилось. Возможно, из-за тяжелого энергетического поля в лабиринте, возможно — из-за волнения.
— Малыш! Принц Беренгар! — позвала она срывавшимся голосом. — Это я, Эйлин, не бойся.
Они остановились перед раздвоенным коридором. Эйлин замялась. Насколько большой этот подвал? Они могут так запутаться, что будут бродить здесь до ночи. Ноэль взял инициативу на себя и свернул направо.
Эйлин рисовала кресты и продолжала безуспешно звать принца. Впереди лабиринт изгибался и потом снова разветвлялся в разные стороны.
— Почти неделя прошла, он, должно быть, обезвожен. Или потерял сознание.
Ноэль поднял руку, чтобы она замолчала:
— Мне кажется или там капает вода? — Он кивнул куда-то в глубь хода.
Эйлин прислушалась: точно. Возможно, и принц там, рядом с источником питья. Они направились на звук капели.
— Вполне достаточно для первой вылазки, не считаешь? Мы примерно знаем, где он. Давай не геройствовать и вернемся за помощью.
Конечно, слова Ноэля звучали здраво, но…
— Еще пару коридоров, — попросила Эйлин. — Мы легко найдем дорогу обратно.
— Ладно, — нехотя сказал он.
Они продолжали звать принца и все время озирались. Шум воды медленно приближался. Жаль, с ними нет Реннена, он умел вселить в Эйлин уверенность в том, что все будет хорошо. Ноэль же, наоборот, нервировал ее напряженным молчанием, словно она вела их обоих в западню.
— Слушай, а что за история с Дианой? — спросила она, чтобы отвлечься от невыносимой паники внутри. — Мне казалось, вы тогда сильно поссорились с Торсом из-за нее.
— Да ну, всё забыто. — Его голос сделался серьезным. — Не знаю, вправе ли я ворошить прошлое. С другой стороны, некоторые шушукаются до сих пор, все равно узнаешь. Диана — странная девушка, как бы помягче выразиться… — Он замолчал, и Эйлин уточнила:
— Это она тебя сюда водила?
