И вот все сначала. Давление, голова закружилась в водовороте страшных видений, а затем наступила тьма, звуки приглушились. Она слышала только бешеное биение своего сердца, которое вдруг начало замедляться. Как же глупо все получилось, как несправедливо.
— Не волнуйся, с ней я расправлюсь позже, — прошептал Ноэль. — Поверь, мало ей не покажется. С этой мыслью тебе легче уходить, правда? Прости, прости.
Перед глазами Эйлин пролетели осколки жизни, тело забилось в агонии; ухватилась руками за каменную стену, стирая кожу на ладонях, но боль не жгла.
Жуткий хруст — и она полетела в бездну.
— Эйлин.
Она лежала на холодном полу и хватала воздух, тело содрогалось в конвульсиях, боль все еще сдавливала горло, но она могла дышать, несмотря на приступ тошноты.
Она жива.
Рыдания прорвались сквозь пелену, застилавшую сознание, от каждого всхлипывания каленое железо пронизывало горло, но сдержаться она не могла. Саднившие ладони легли на землю и скользнули по влаге, приводя в чувства: на каменном полу растеклась небольшая лужа темной крови. Эйлин вдруг осознала, что лежит рядом с Ноэлем. В его затылке зияла рана.
Неужели мертв? Его глаза были распахнуты, он не шевелился. Эйлин прислушалась: не дышит. Сердце защемило от холода и тоски.
Она приподнялась на локтях, сбрасывая его потяжелевшую руку, и увидела в зеленой мерцающей тьме невысокую сутулую фигурку, опиравшуюся о стену. Хрупкое создание смотрело на нее с отчаянием:
— Я убил его… Убил.
Винсент! От облегчения Эйлин снова захотелось разрыдаться. Значит, все не зря. У них есть шанс на спасение. Они выберутся из проклятого подземелья и будут жить долго и счастливо.
— Ваше пропавшее высочество, — прошептала она и поморщилась.
— Ты знаешь, — равнодушно ответил он. Видимо, все еще пребывал в шоке от того, что размозжил голову человеку.
Винсент выглядел совсем подростком, при этом глаза запали, скулы заострились, а губы приобрели почти белый оттенок. Грязные волосы спутались и сосульками висели, закрывая лоб. Одежда превратилась в лохмотья, открывая ссадины на теле. Рядом лежал тот самый окровавленный булыжник, спасший Эйлин жизнь.
Она поднялась и аккуратно обошла Ноэля, чтобы не наступить. Взгляд скользнул по его искаженному злобой лицу, по окрасившимся в красное волосам. Зачем? Вопрос повис в воздухе. Зачем он пытался убить ее, вместо того чтобы помочь, в том числе и себе? Эйлин не собиралась его жалеть, но и не могла ненавидеть.
Она подошла к принцу и присела возле него на корточках.
— Живой… Сможешь идти?
— Наверное, — вяло улыбнулся он и тоже сел, чтобы не упасть. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. — Он хотел убить тебя. Я не мог иначе…
— Не вини себя, ты правильно поступил. Давай лучше выбираться отсюда, — прохрипела она.
Он печально и как-то задумчиво посмотрел на нее и с болью в голосе поинтересовался:
— А разве из лабиринта есть выход?
— Да, причем недалеко. Ход открывается магическим ключом, но сейчас он и так не закрыт.
Она помогла Винсенту подняться, перебросила его руку через плечи и, с трудом переставляя все еще слабые ноги, пошла по коридорам. Она прислушивалась к каждому звуку, выглядывая за каждым поворотом фигуру О’Трей, но делиться опасениями с принцем не хотела. Он и так истощен.
Вот и темные метки на фосфоресцирующей плесени — нарисованные ею пять крестов. Эйлин воодушевилась. Обратный путь займет больше времени, но зато сознание того, что они оба выбрались из настоящего пекла, обостряло эмоции и придавало сил.
Новый виток лабиринта, еще, еще. Но крестов нигде не видно. Вместо чувства счастливого избавления Эйлин снова затошнило. Не может быть, она что-то напутала. Нужно пройти в другие коридоры, здесь какая-то ошибка. За новым поворотом вместо выхода, как страж древнего лабиринта, нависала тупиковая стена. Ни ступеней, ни потока света, зовущего наверх.
— Погоди.
Она усадила Винсента на землю, а сама бросилась в соседние тоннели. В душе она уже знала, но вязкое отчаяние, которое
