простых застольных песнях рабочих и крестьян, была проделана Сталиным с такой поразительной легкостью, что присутствовавшие, как и бывало с ними раньше, оцепенели и опустили глаза.
– Повтори еще раз, Лаврентий, – произнес Сталин, беря сигару.
– Землеёбы прислали нам третий конус. Он находится теперь под окнами. Прими решение.
Сталин задумался. Щеки его медленно розовели, в глазах появился мягкий блеск.
– Это те самые сибирские землеёбы, что пустили в тридцать седьмом поезд под откос? – спросил он.
– Те самые, – кивнул Берия, закуривая.
– Значит, их машина времени не бред наших академиков.
– Не бред.
– И что… на этот раз? Опять лед?
– Да. Большой кусок льда.
– И куда они его бухнули? Жертвы были?
– Слава богу, нет. Это появилось в Большом театре, во время концерта.
– Вот как? – усмехнулся Сталин. – Жаль, что я не пошел. Ну и что… этот лед?
– Там есть что-то внутри. Как и в последний раз.
– Опять мальчик рогатый? – Сталин встал, потянулся и прошелся по гостиной.
– Мы не знаем, что там. Но внутри точно что-то есть. Просто лед они бы не прислали. Надо принимать решение.
– А что… решение. Вызывайте специалистов. Это же по твоему ведомству. При чем здесь товарищ Сталин?
– Ты хочешь сказать, что тебя это не интересует?
– Меня это крайне интересует. Но что ты конкретно хочешь от меня? Чтобы я снял трубку и позвонил в Академию наук?
Берия переглянулся с Молотовым.
– Иосиф, но это дело государственной важности, – заговорил Молотов. – Мы полагали, что теперь, после третьего послания, ты более внимательно отнесешься к этому феномену.
– И в полной мере осознаешь свою ошибку тридцать седьмого года, когда Ежову удалось тебе доказать, что версия с машиной времени – ложь, придуманная вредителями-железнодорожниками для оправдания крушения поезда, – вставил Берия.
– Моя ошибка, товарищ Берия, – подошел к нему Сталин, – заключается в том, что я поверил. Но не Ежову в 37-м. А Великому Ленину в 32-м, предложившему Ежова на пост наркома внудел и лично поручившемуся за него. Но, к сожалению, Великий Ленин сам заплатил за мою ошибку. Своей жизнью. Когда его креатура Ежов подослал к нему убийц. Так товарищ Сталин однажды поплатился за свою слепую доверчивость вождям. Ты хочешь, чтоб он поплатился снова?
– Речь не об этом, Иосиф, – встал Ворошилов. – Просто, нам кажется, ты до конца не осознаешь важности того, что случилось сегодня.
– Секта людей, сбежавших от цивилизации в 2068-м году, чтобы ебать сибирскую землю, прислала нам в 1954-й кусок льда. Осознать это явление далекому от науки товарищу Сталину действительно непросто. Он же учился всего в двух университетах и не кончал Академию Генштаба, как товарищ Ворошилов.
– Что за абсурд, Иосиф? – поморщился Ворошилов.
– Все фармацевты мира говорят: “Что за абсурд, Иосиф?” И ты с ними?
В гостиной наступила полная тишина.
За дверью послышалось поскуливание собаки. Сисул впустил проснувшуюся и соскучившуюся по хозяину Антанту. Левретка стремительно внеслась в гостиную и с разбегу прыгнула Сталину на грудь.
– Ну, ну, я здесь, здесь… – подхватил Сталин собаку, отводя в сторону руку с сигарой. – Выспалась, моя красавица.
Собака восторженно лизала вождю лицо.
– Ступай в ванну, пописай. – Он приоткрыл дверь, ведущую на свою половину квартиры.
Собака юркнула в проход.
Сталин стряхнул пепел в китайскую вазу, повернулся к сидящим:
– Чего вы ждете, товарищи?
Сидящие переглянулись с угрюмо молчащим Ворошиловым.
– Кто занимается проблемой мягкого времени? – спросил Сталин.
– Ландау, Сахаров и Вернадский, – ответил Берия.
– Вот и вызови Ландау, Сахарова и Вернадского. Пусть они сделают заключение.
