с Банрутом и надеяться, что она вытянет его раньше, чем их сожрут летуны. Впрочем, тароны в этих местах – не единственные охочие до доброго свежего мяса.
Дойдя до развилки, Ярос замедлил шаг, остановился у каменного гребня, делившего коридор надвое. Мужчина прислушался, шикнул на остальных, чтобы не галдели.
– Идем, – шепотом скомандовал он, – только чтоб как мыши, а то все сгинем.
Змея из человеческих тел поползла в коридор, который вскоре стал опускаться все глубже и глубже. Каменные стены превратились в земляные, стало еще жарче. А воняло так, что хоть не дыши.
Шли долго, никуда не торопились и без надобности не разговаривали.
Как только Миаре начало казаться, что они и впрямь идут в самое нутро харстовой обители, Ярос снова остановился. Они оказались в свободной пещере. Даже света двух факелов не хватило, чтобы осветить ее хоть на треть.
– Там, – шепнул Ярос, кивком указывая на темный лаз в стене.
Вообще, лазов было по меньшей мере четыре – и это только те, что удалось рассмотреть в неверном свете.
Сказать, что здесь воняло мертвечиной, – значит, не сказать ничего. Миара подумала, что если бы ее с головой засунули в свежую могилу, то и там бы дышалось легче. Недавно все они намотали на лица тряпки, надеясь, что хоть так уберегут себя от густого зловония. Но особенной пользы ухищрение не принесло.
Миара, все время прислушиваясь, вошла в коридор, попросила Яроса посветить. Внутри стены будто царапали огромные кошки с железными когтями – на земляных стенах остались широкие борозды.
– Вам не кажется, что его вырыли? – ради проформы спросила таремка.
– Все верно, – подтвердил Дорф. Его брови встретились у переносицы, собравшись единой косматой линией. – Прям под нашим носом, чтоб им пусто было.
– Да у людоедов в голове с орех мозгов, – прошептал кто-то.
– Не иначе есть кто-то над ними, – ответили ему. – Нужно поглядеть, откуда хоть рыли.
Послышался звук плевка.
– Откуда они приходят, мы и без того знаем, – сказал Дорф. – А вот куда идут… – Он опустил факел под ноги, высматривая следы. Искать их не пришлось. Земля тут была утоптана множеством ног, но направлялись они все в одну сторону. Но в два соседних лаза.
– Надо думать, так они идут в ваши земли, – сказала Миара.
– Надобно выбрать, в какой двинемся, – почесал бороду Дорф и посмотрел на таремку. Та лишь плечами пожала, предоставляя северянину самому принять решение. Воняло тут везде одинаково, оба туннеля казались просторными, а пол в них основательно утоптанным.
Выбор сделал Ярос – шагнул в правый туннель.
– Матушка всегда сказывала: коли не можешь выбрать направление, ступай с правой руки, – пояснил он.
– Прям им в самый зад и ударим, – негромко хохотнули северяне, обмениваясь бранными словечками и грозя поиметь шарашей во все срамные места.
– Идем тогда, братья, покажем тварям шараяновым, чего стоит десяток северян против сотни ее выродков, – с лихой удалью зазвал своих Дорф.
Он зажег новый факел, свет полыхнул ярче и заставил тьму жаться по углам.
Арэн
Арэн сам проследил за тем, как селяне обустроятся на берегу. Свободолюбивый ветер резвился вволю, будоража волны и редкие деревца на вершине утеса. Дасирииец вышвырнул из головы мысли о том, что приводить людей на берег, вероятно, было слишком поспешным и необдуманным решением. Но, как бы там ни было, он взял на себя ответственность за всех них и, пока нет достойного преемника, будет поступать так, как сочтет нужным.
Под ребрами зашевелилось воспоминание годичной давности, но еще болезненное, как свежая рана.
Бунт, который подняли несколько обожравшихся землевладельцев, пришлось усмирять мечом. Сперва Арэн, как новый хозяин Небесного щита, обезглавил смутьянов-землевладельцев, а потом забрал по одному ребенку из каждой крестьянской семьи, которая
