осмелев, зашли сбоку и, кто чем, кололи поверженного врага в бока.
Дасириец хотел поскорее закончить агонию животного и подарить ему скорую смерть. Он поравнялся с головой, приметился и одним коротким ударом пробил мамонту темя: тут кость была тоньше всего, и меч почти без препятствия зашел на половину длины.
Зверь затих, но его хобот еще некоторое время бесцельно колотил и ползал по земле.
Арэн устало облокотился на тушу, вытирая перепачканный кровью и серым студнем мозгов меч о шкуру мамонта. Между тем северяне принесли мертвого товарища – смельчака с вилами, начавшего всю эту охоту. Обступили, склонили головы. Арэн слышал, как они спорят, где бы сложить погребальный костер – здесь или в деревне.
«В самый раз, на костер-то и сбежится вся нечисть в округе», – со злостью подумал дасириец.
– Никого мы жечь не будем, – сказал он, как отрезал. – Пусть Изначальный распорядится душой павшего, как он того заслужил при жизни, а могилой ему станет земля. Нельзя здесь дымить. И в деревне – тоже!
Северяне погалдели, недовольные, но быстро успокоились. Они косились на поваленную тушу, будто издохший мамонт крепко отличался от живого.
– Не бешеный он, – сказал «синий лоб» и ткнул вилами в ногу животного.
Мех здесь был пропитан старой засохшей кровью. Под колтунами виднелась воспаленная, бугристая от волдырей кожа. Арэн присмотрелся: на коже змеились длинные отметины, будто кто-то пытался оторвать кусок мяса напрямую. Подтверждал это и обломок гниющего клыка, который торчал из меха в самом центре воспаления.
– Шараши, – прошептал кто-то у Арэна за спиной.
– Порча, – продолжил «синий лоб» и попятился, словно зараза могла передаться ему по воздуху или через взгляд. – В него попала дурная кровь и гниль людоедов.
– Видать, твари Шараяны напоролись на стадо, – добавил кто-то из его товарищей.
Арэн поскреб подбородок – молодая щетина нещадно зудела. Если северяне правы, тогда понятно, что задержало людоедов в пути. С другой стороны, разведчики еще там, в Яркии, рассказывали про полчища шарашей. Неужели нескольких мамонтов хватило, чтобы распугать несколько сотен шарашей? Иди основная масса людоедов двинулась в каком-то ином направлении?
– Не трогайте ничего, даже бивни, – приказал он, хоть в этом не было большой необходимости – северяне сторонились убитого зверя.
Вонь стала невыносимой. Прямо на глазах алые глаза мамонта набухли от крови, из дыры в голове повалил густой зловонный пар и серая жижа. Лошади снова заволновались. Жеребец Арэна подошел к хозяину и ткнулся мордой в плечо.
– Дальше-то куда? – спросил один из селян.
Арэн не знал. Простая вылазка обернулась новой кровью. Кто знает, что будет дальше и на кого они еще наткнутся. Без острой необходимости рисковать не хотелось.
– Я сам поеду, – буркнул он. Сел в седло, спрятал меч в петлю у седла. – Шуму меньше.
– Некогда геройничать, господин. – «Синий лоб» смачно харкнул. – Не бабы мы, чтоб всякой дряни спины и жопы показывать.
– Верно говоришь, Крос, – подхватили остальные.
Арэн пожал плечами и не стал спорить. В конце концов, если кому-то из них суждено встретить смерть, так тому и бывать. Он видел, как люди умирали целыми сотнями, был в сражениях, где земля становилась вязкой от пролитой крови. Убивал без разбора всех, кто лез под клинок и сражался в цветах другого дома. Он убивал обученных воинов, свирепых наемников, простых крестьян, сопливых мальчишек. И никогда не сожалел. Каждый, кто берет в руки меч, знает, что рано или поздно убьет сам и убьют его. Это выбор жизни и смерти, и сопливой жалости тут не место.
Дорога спорилась. До Яркии оставалось рукой подать. Дождь прекратился, но тучи все гуще и плотнее затягивали небо. Северяне негромко обсуждали долгожданную оттепель, обменивались планами, что бы посеять в этом году – картофель или свеклу. Губы дасирийца невольно тронула улыбка, когда мужчины принялись обсуждать, не обрюхатить ли заодно и своих женок. Может, Бьери тоже понесла? Арэн надеялся, что боги, давно обходившие его своей милостью, расщедрятся и дадут крепкого наследника.
За добрыми мыслями и путь становится короче, и уходит напряжение. Арэн осадил себя у самого пригорка, где после схватки с шарашами северяне разложили костер, в котором сожгли трупы людоедов. Из грязи выглядывали редкие остатки костей.
Тишина. Проклятье – тишина! Ни вони, ни следов. Впрочем, земля кругом настолько размокла, что вполне могла все скрыть… или нет? Нет, пожалуй, не могла. После сотни-другой гнилых тварей что-то осталось бы обязательно.
