Буйство разбуженной мной стихии продолжалось до середины ночи. Маги сбивались с ног, пытаясь обуздать пену, заливавшую первые этажи и подвалы.
Все студенты находились во дворе, обсуждая случившееся и строя свои гипотезы. Я молчал и делал вид, что абсолютно ни при чем.
К утру пена прекратила вытекать и превратилась в сухой зеленый налет без запаха, покрывший поверхность полов. Маги осторожно взяли пробы зеленого порошка, и через полчаса все мы стали собирать этот налет и носить в оранжереи. К обеду, невыспавшиеся и усталые, мы разошлись по своим комнатам.
Оказалось, что конечный продукт преобразования нечистот был отличным удобрением для магических растений. Он очень порадовал наших алхимиков и стал причиной своеобразного «субботника» для студентов.
Не успел я переодеться, как ко мне без стука вошел наш странный сторож. Он огляделся и одобрительно сказал:
– Хорошо живут студенты в академии. Ты, тан, как считаешь?
Дедок был странным, и от него веяло опасностью. Поэтому я старался быть с ним вежливым.
– Да, мастер, о студентах здесь заботятся.
– Это хорошо, Ирридар, что ты это понимаешь. – Тон его был добродушным, но острый взгляд старика направлен, казалось, в самую суть человека. – Ты знаешь, кто я? – барабаня пальцами левой руки по столу, спросил он.
– Нет, мастер, я не знаю кто вы. Но вижу, что вы человек непростой.
– Я к тебе с предложением, тан Аббаи. Академия хочет выкупить права на твой препарат и предлагает тебе пятьсот золотых. – Он выжидательно смотрел на меня.
Гены дедов-торгашей включили арифмометры и не дали мне сразу согласиться, поэтому я сказал:
– Согласен на пять тысяч.
– Можно и пять, – покладисто ответил сторож. – Только и тебе придется покрыть убытки академии. Их пока подсчитывают, но уже вышли на двенадцать тысяч золотых. Хотя я тебе честно скажу, еще не все подсчитали.
Я глянул на хитрого дедка и решил уменьшить аппетиты:
– Мастер, я понимаю все трудности момента, в который попала академия, и, учитывая ее доброе отношение к нам, студентам, готов в качестве доброй воли передать права на мое изобретение за тысячу золотых.
– Ты точно нехеец? – прищурился дед. – Ты больше похож на лигирийца. – Он с усмешкой посмотрел на меня.
– А что, если нехеец, то сразу дурак, что ли? У меня мать лигирийка. Вот рецепт препарата и порядок его изготовления, – протянул я сидящему старику два листа бумаги с формулами.
Тот взял листы, просмотрел их, хмыкнул:
– Однако, – и передал мне договор о передаче прав на подпись.
Когда я с ним ознакомился и подписал, мне вручили чек на тысячу золотых корон.
Уходя, вредный старикан обернулся и сказал:
– Забыл тебе сказать, ты теперь один в лаборатории не допускаешься, только с преподавателями. Во избежание, так сказать.
Мне же оставалось только тяжело вздохнуть. Но на сегодня у меня были еще дела, и предаваться печали было некогда.
Я хотел посетить Ару и поговорить о девушках – мне во что бы то ни стало надо узнать, как с ними помириться.
Осторожно забрался в оранжерею, откуда брал шланг, и срезал восемь шикарных бордовых роз. Мне даже было удивительно, что никто не позарился на них до сих пор. Быстро вернулся к общежитию боевого факультета и забрался на второй этаж. Окна комнаты Ары я знал. Посмотрев в окно, тихо постучал. На стук выглянул снежный эльфар, удивленно посмотрел на меня и исчез. Через риску показался сам Аре-ил. Он открыл окно и, не скрывая удивления, спросил:
– Ты что, общаги перепутал?
– Я поговорить хочу. Пусти меня, а то висеть неудобно.
– Мелкий, ты доиграешься! – хмуро ответил эльфар.
Не споря с ним, я поставил на подоконник бутылку вина. Посмотрев на нее, Аре-ил сказал:
– Залезай.
Я быстро забрался внутрь и стал выкладывать на стол закуску, которую всегда таскал с собой в артефактной сумке.
Таким запасливым был только я, потому что помнил дефицит социалистической родины. Отдельно выложил конфеты, пироги, колбасу, вино и цветы.
