вон из комплекса. Ему вслед смотрел молодой тан Аббаи, с удивлением спросивший сам себя:
– Чего это он?
Но потом, пожав плечами, быстро пошел подальше от места своего появления.
– Точно к нам идет, – согласился ректор со словами своего друга. – Удивительный молодой человек, я даже боюсь представить, что он нам скажет.
Гронд почесал плохо выбритый подбородок:
– Я тоже.
– Сообщите мессиру ректору, что я хочу с ним поговорить, – услышали они голос Аббаи в приемной.
– Господин ректор сейчас занят. – Секретарь, как стена, стоял на страже покоя своего босса. – Запишитесь на прием…
Он не успел договорить, как дверь отворилась и мессир архимаг, стоявший в проеме, сказал:
– Заходите, тан Аббаи.
Нехеец вошел в кабинет ректора и увидел там вездесущего старого безопасника, который с прищуром как-то подозрительно смотрел на юношу.
– Добрый день, господин ректор. Добрый день, мастер, – поздоровался студент, исполнив легкий поклон.
– Чем обязаны? – Ректор вопросительно поднял левую бровь.
– Господин ректор, я вынужден покинуть академию и вернуться на родину. Предстоит война, – ответил Ирридар.
– С кем? – одновременно спросили ректор и Гронд.
– С Лесным княжеством, господа.
– А кто объявил войну? – Ректор был в шоке: произошли такие события, а он не в курсе!
– Я объявлю войну. За нападение и попытку убийства нехейского аристократа. На меня напала личная стража князя Леса. Вот доказательства. – Студент выложил из сумки приказ командиру пятерки Бессмертных. – Ознакомьтесь.
Сначала пергамент прочитал ректор, потом Гронд. В нем было указано, кого захватить и как с ним поступить, и речь шла обо мне.
– Сколько? – быстро сообразил ушлый дед.
– Десять тысяч золотых корон, ни дилы меньше, – повернулся к нему нехеец.
Гены дедов застонали: «Недоумок, сто, сто тысяч надо было просить».
– Совсем, что ли, края потеряли? Им проще убить меня, чем дать сто тысяч, – отмахнулся я.
– Согласны, – не раздумывая, ответили оба. – Через седмицу. Приказ я заберу.
– Я буду ждать, – кивнул юноша. – Позволите уйти?
– Идите, Аббаи, – с тяжелым вздохом ответил ректор.
Нехеец еще раз поклонился и вышел.
– Хорошо, что у нас учится только один нехеец, – сказал ректор, доставая заветную бутылку.
– А я вот думаю – хорошо, что мы с ним не враги, – ответил Гронд, подвигая поближе к архимагу свой стакан.
– Проверку закончил, мне пора. – Я решил удрать побыстрее. Все малыши молчаливо уставились на меня. – Так, – я постучал пальцами по стазикапсуле, где лежал в полном покое Музар Рахаман, а мне так и хотелось добавить: Ибн Хоттаб. – Что не так? – обратился я к молчаливо стоящему народу подземных кочевников.
– Господин! – обратился ко мне Ко Буру. – Выбор старейшины – это великое таинство. После выборов будет большой праздник, неужели ты откажешься присутствовать на нем и почтить память своего и нашего великого учителя?
«И вождя пролетариата», – мысленно добавил я. Меня немного отпустило.
– Конечно, я почту память нашего великого вождя и учителя всех времен и народов, непревзойденного в своей мудрости, явившего нам благодать знаний о магическом искусстве, принесенной нам из глубин космоса, чтобы мы… – запнулся я, потеряв нить мысли, нагородив кучу слов и пытаясь выбраться из своей же ловушки.
– Чтобы мы всегда помнили и верили, что наша путеводная звезда – великий Музар Рахаман – однажды снова явит нам свою живую ипостась, – стала подсказывать мне Шиза, при этом сама угорая от смеха.
– Чтобы мы всегда помнили и верили, что наша путеводная звезда – великий Музар Рахаман – однажды снова явит нам свою живую ипостась, – повторил я за ней.
Мой спич поразил слушателей в самое сердце. Сначала присутствующие замерли, благоговейно переваривая хвалу их кумиру, потом в едином порыве заревели, как стадо пещерных медведей, и стали кидать вверх свои ужасные серпы, ловко подхватывая их,
