среди орков мог оказаться эльф? Это просто невозможно! Этот труп ходячий лжет!
Элизабет собралась возмутиться, но вдруг с ужасом поняла, что не может сказать ни слова! Словно язык не реагировал на команды мозга — враз стал неподвижным и тяжелым. Она испуганно посмотрела на Эдварда, но тот цедил какую-то красную жидкость из высокого прозрачного бокала и не смотрел в ее сторону. Зато Лорен нашел ее ногу под столом и слегка наступил, намекая, чтобы она не дергалась. Элизабет перевела на него испуганный взгляд, но темный эльф не смотрел в ее сторону.
Да что же происходит? И кто из них настоящий враг? Кому верить, а от кого бежать?
— Ты думаешь, меня так просто пленить?
Из безжизненного голоса Эдварда исчезла притворная ленца, сейчас он звучал мертво и жутко, и Элизабет вдруг поняла, что вжала голову в плечи и вцепилась в скатерть. «Возьми себя в руки, размазня, — скомандовала она себе, с трудом разжимая пальцы, — сядь прямо и гордо подними голову. Ты Рауль, а Раули ни перед кем не склоняют головы!» Папенька бы ею гордился. И пусть она не может разговаривать, зато сидеть, расправив плечи, ей никто не запретит! Но как же хочется спрятаться под стол! Шеол, где же ты, гад?
— Орк не справился бы со мной, но за его спиной стоял Эриндриэль.
— Эльф рядом с орком? — В голосе Лорена звучала насмешка. — Может, ты что-то перепутал? Столько лет прошло…
— О нет! Я ничего не перепутал и ничего не забыл.
Элизабет ощутила, как от вампира расходятся флюиды ненависти, липкой, почти осязаемой. Она холодной мерзкой змеей скользнула по шее и затаилась в сердце дурным злым предчувствием.
— Я лежал в гробу, запертый светлой магией, ловил отголоски мыслей своих детей и думал. Все, что мне оставил владыка Леса, это мысли. Ты не представляешь, что такое — века быть запертым в узком темном гробу, наедине с самим собой, без движения, без полуночного неба, без возможности припасть к белоснежной тонкой шее… Я получал энергию от своих детей, но как мне хотелось почувствовать вкус крови на губах! Как хотелось окунуть пальцы в теплую жидкость… Впрочем, тебе этого пока не понять, темный. Так вот, рассуждая в тиши своего узилища, я понял, я разгадал секрет появления орков. Это гениально! Эльф действительно великий маг. — В голосе Эдварда послышалось восхищение. — Он создал орков, как я создаю своих детей, плоть от плоти моей. Но он использовал души, разделив их на тьму и свет. Умирает эльф — исчезает орк. Истребив эльфов Игурбарда, мы покончим с орками навсегда, и тогда всем расам придется смириться с моим господством.
Эдвард поднял бокал и, отсалютовав им, сделал длинный глоток.
— Владыка Игурбарда создал владыку Степи из собственной души. Неудивительно, что им пришлось взять одну жену на двоих. Да, дорогая?
Элизабет почувствовала, как неведомая сила нажала на затылок, заставив ее согласно склонить голову, одновременно множество маленьких злых буравчиков закрутилось под черепом, вызывая мучительную боль в висках.
— Но благодаря тебе, Лорен, я сумею отомстить. Я отобрал самое дорогое, что было у Эриндриэля. Его Ласточку. Я сделаю ее своей верной подданной. И сохраню жизнь ее бывшим мужьям, чтобы моя супруга по крови и созданные нами дети могли пить из них, как из сосудов вечной жизни.
— Воистину, это прекрасная месть, достойная восхищения, — бесстрастно кивнул Лорен.
Это не может быть правдой! Они не могли так поступить с нею!
Да нет, могли. Все знали: и зомби, и наложницы, и тетушка Сагха! Все знали правду, одна она, влюбленная дурочка, ничего не замечала вокруг. А может быть, это все же ложь? Как же болит голова! Боль не дает сосредоточиться и понять, где изощренная ложь, а где правда.
Глаза наполнились слезами.
— Дорогая, не плачь, — Эдвард протянул ей платок, в который Элиза вцепилась как в последнюю надежду. — Скоро все эти мелочи будут казаться тебе чем-то совершенно незначительным. Отпей.
Он протянул свой бокал.
Элизабет с отвращением замотала головой, поняв, что за напиток пьет вампир!
— Пей!
Рука сама потянулась к бокалу, сама поднесла его ко рту. В голове кричала перепуганная Элизабет, билась, запертая в собственном сознании, но не могла противиться приказу почерневших глаз, заполнивших весь мир вокруг.
— Пей!
«Не буду!» — закричала она про себя, но уже сделала глоток, закашлялась, схватилась за горло.
— Кровь младенца — первый шаг к бессмертию.
