– Зажим, сбавь обороты. У нас че, выбор есть? Хочешь, можем обратно на дорогу вернуться. Там нас ждут, причем с радостью. И напьешься, и наешься до пуза… «А в тюрьме щас ужин… Макароны!» – процитировал он Али-Бабаевича из «Джентльменов удачи».
И без того землистого цвета лицо Зажима потемнело еще больше.
– Борзеешь, Ходжа?!
Он скрипнул зубами и, тяжело волоча ноги, приблизился к зэку.
Ходжа почувствовал, как по спине заструился ручеек холодного пота.
– Нет, Зажим. Но и ты не беспредельничай. Тут все равны.
Рот Зажима разъехался в жуткой улыбке, словно могильная яма.
– Угу. Прости, босяк, спорол косяк. Про равенство вспомнил? Что ж ты тогда с Носа «браслеты» не снимешь? Что ж ты тумаки Саве отвешиваешь и бабу за сиську щиплешь? А? Твоя она, что ли?
– Слушайте… – тихо позвал Сава.
– Зажим, тебе есть что мне предъявить? – клокочущим голосом поинтересовался Ходжа. Два чувства с попеременным успехом воевали внутри уголовника – униженное чувство достоинства и страх перед отмороженным уголовником.
В конце концов.
Какого хрена???
Зажим такой же зэк, как и они все. Включая эту сумасшедшую с разинутым хлебалом, как у дохлой рыбины.
– Парни, там… – снова заговорил Сава. Взмахнув рукой, он попятился назад, упершись спиной в старую поваленную ель.
Зажим повернул голову, вздрогнув. Не может быть!
Сквозь стволы деревьев едва уловимой тенью мелькнул силуэт человека.
– Кто это?! – прошептал Сава.
Нос покачал головой. Веки уголовника были полностью прикрыты, как плотные шторы. Казалось, Нос спал стоя.
– Доктор? – неуверенно проговорил Зажим, неизвестно к кому обращаясь. – Или… легавые?
– Если бы это были легавые, мы сначала бы их псов услышали, – шепотом отозвался Ходжа.
Зажим сделал шаг вперед, внимательно вглядываясь в чащу.
Тишина.
Ходжа нервно хихикнул, пытаясь снять напряжение:
– А может, это человек Доктора? Так сказать, нас сопровождает… тем более до Сиреневого озера уже немного осталось.
Зажим сфокусировал на нем злобный взгляд.
– И че?!
– Так в маляве написано…
– Срал я на маляву, – отчеканил Зажим. – Может, кто-то ушлый его почерк подделал! Я не в курсах, за каким хреном он решил нас вытащить! Куда и на кой черт мы премся?!! Да еще с двумя психами?!!
Ходжа поднялся на ноги, отряхивая штаны.
– Надо идти, – вымученно произнес он. – Другого выхода нет. Будем сидеть на месте, нас рано или поздно возьмут легавые. Они уже наверняка идут по следу.
– Пошли, – не стал спорить Зажим. Он потянул за собой женщину, но она не шелохнулась.
– Домой, – едва слышно выдавила она. – Домой.
Зажим схватил ее за подбородок. Другой рукой он раздвинул губы уголовницы, засовывая грязные пальцы ей прямо в рот.
– У тебя еще много зубов, – едва сдерживая себя, заговорил он. – Или лишние появились? Так я щас пересчитаю. Мне это запросто, шалашовка[11].
Женщина застонала. Ее руки мелко затряслись, заключенная словно очнулась от ужасного сна и теперь пыталась всеми силами стряхнуть с себя остатки кошмара.
– Зажим… Не мучай ее, – дрожащим голосом попросил Сава. – Зачем тебе это?!
Глаза зэчки неожиданно наполнились слезами, и Сава отвернулся.
– Ну и мудачье… Связался с вами, геморройными… – сипло проговорил Зажим. – Тьфу. Противно даже смотреть на вас. Все равно что в коровьем дерьме изваляться.
– Зажим! – позвал Ходжа. Отойдя на несколько метров, он присел на корточки и, разбирая валежник, возбужденно присвистнул. – Тут что-то есть! Мать моя на лыжах! Помнишь, Доктор про грев[12] в маляве
