Нос закудахтал от смеха.
– Что, боитефь моего брата? – спросил он сквозь хихиканье. – Не надо. Хотя внефне он, может, и наводит фтрах, в целом он вполне управляемый. К нему, как к любому замку, ефть фвой ключик. Ну или отмычка.
Пока он молол какую-то невнятную чепуху, Сава повесил жуткую связку на место и аккуратно закрыл дверцу шкафа.
«Вот почему этот психопат сверлил дырки в черепушках, – неожиданно сообразил Зажим. – Чтобы продевать через них веревку…»
Между тем Сава снова приблизился к нему и, кряхтя, уселся прямо на пол. Мачете он положил перед собой.
– Ты что-то хотел спросить, Зажим? – устало спросил он.
Зажим облизнул потрескавшиеся губы.
– Я хотел поинтересоваться, зачем ты снюхался с этой конченой тварью.
– Тебе правда это интересно, Зажим? Или ты просто хочешь потянуть время? – спросил Сава.
– Интересно.
Сава засмеялся отрывисто-сухим смехом.
– Ты врешь. Но я все равно расскажу тебе. Мне нужно было спасать свою жену. Видишь ли, иногда Олеся себя не контролирует. Мне нужно было срочно отъехать по делам, и она меня ждала почти весь день. И не дождавшись, пошла искать. Вышла на трассу, где ее подобрали два урода на грузовике. Затащили к себе в кабину, где изнасиловали. Потом они выпили и уснули. Олеся нашла в бардачке нож.
Сава плотно сжал губы, вспоминая подробности этой неприглядной истории.
– Она их наказала.
– Она… убила их? – глухо спросил Зажим, хотя и так уже знал ответ.
– Да. Ее поймали, упекли за решетку. В силу некоторых особенностей, Олеся не смогла ничего объяснить следствию и суду. Ее отправили в психиатрическую клинику. Понимаешь, Зажим? Мою жену забрали в дурку только из-за того, что она наказала двух мразей.
– Не просто… наказала, – внезапно подал голос Ходжа. Слова выскальзывали из его рта скользкими жабами. – Она… отрезала им головы. Как селедке.
– Головы, – непроизвольно повторил за приятелем Зажим.
– Это детали, – спокойно ответил Сава. – Детали, которые мало влияют на общую картину. Итак, на чем мы остановились? Ага. Для того чтобы спасти Олесю, было два выхода. Точнее, три. Оставить все как есть и молиться, чтобы Бог когда-нибудь смилостивился и вернул бы мне любимую.
«Любимую?»
Зажим был потрясен.
Эта курица без мозгов, с вечно текущей из хлебальника слюной – жена Савы? Да еще и любимая?!
Сава строго посмотрел на него, словно все мысли Зажима проявились на его грязном и потном лбу.
– Да. Любимая, – тихо повторил он. – Второй вариант – деньги. Много денег. Если бы я заплатил кому нужно, то Олесю потихоньку перевели бы на общий режим, а уж оттуда вытащить ее было бы гораздо легче. И третий вариант – самому сесть в тюрьму. Поближе к ней. Въезжаешь, Зажим?
– Что? – тупо переспросил он.
Взгляд уголовника переместился на мачете, лежащий от него буквально в нескольких сантиметрах. Громадный нож как будто источал ядовитые миазмы смерти.
– С Диким я давно знаком, – как в тумане, услышал он монотонный голос Савы. – Это он предложил мне пойти на этот шаг, и мне пришлось совершить преступление. Я совершил аварию, въехав на остановку в пьяном виде, погибла девушка. Дикому удалось достать паспорт пропавшего без вести Дмитрия Савичева. Мы с ним похожи, и на следствии, и в суде ни у кого не возникло вопросов. Я оказался рядом с Олесей.
– Сава, кончай гнать пургу, – шелестящим голосом сказал Ходжа. – Времени нет. Вытащи нас. Разговоры, кто прав, а кто не прав… будем вести позже.
– Мы договорились с Диким, что будем переписываться шифровками, – не обращая внимания на Ходжу, продолжал Сава. – Он писал мне всякую белиберду, я ему отвечал такой же. Секрет кроется в отдельных буквах. Если выбирать из слова по тексту каждую
