наплакала озеро над каменным ликом, а сама окаменела от горя.
Слеза Огвиды было местом встреч вдов и влюбленных, ожидавших своих возлюбленных из долгого путешествия или дальнего похода.
В последнее время Комта все чаще тянуло приходить сюда. Душу теребила стародавняя рана, нанесенная в то время, когда он был еще юнцом. О несчастной любви знал лишь беллер.
Боор и сам не знал, почему к окончанию жизни лицо той, даже имени которой он не упомнит, все чаще наведывалось ему во снах. Они о чем-то говорили много и долго, а поутру Комт никогда не мог вспомнить, о чем, хотя воспоминания о неупомненном оставляли в его рту чувство сладости.
Эвланд снова что-то проговорил гортанно, и грухх повернул в сторону.
– Не опасайся, боор, он не уйдет с поляны, – сказал маг.
Громко дышащий зверь с внуком, болтавшим без умолку обо всем, что видел вокруг, скрылся с глаз боора за деревьями рощицы.
Боор подошел к озерцу и посмотрел на свое отражение в воде.
– Ты слишком часто стал смотреть в свое прошлое, Комт, – проговорил Эвланд. – Проглядеть настоящее и не предугадать будущее много опаснее, чем то, что тянется к тебе из прошлого.
– Знаю про то и без тебя, – нахмурился Комт, но, впрочем, его лоб тут же перестал хмуриться. – Я часто вспоминаю. Многое вспоминаю, беллер. Я, наверное, уже стар, и Кугун подослал мне свиток свершеного мной. В него смотрюсь.
– Цур желает вернуться в Земли Дыкков. Он прослышал об этом Маэрхе, что от холведов приходит, – резко перевел тему Эвланд.
Комт поморщился, словно бы ему дали понюхать что-то отвратительное.
– С каких это пор оридоняне справляются о холведах у меня?
– С тех пор, как воин по имени Маэрх ступил на Синие равнины с их земель. Я знаю лишь часть того, что скрывают они от нас. Но в узнанном мною, появление Маэрха – это дурная весть для оридонян.
– Не тот ли это Маэрх, что был рипс. Еще Могт гонялся за ним. Потом этот… как зовут того лизоблюда, который прислуживает Цуру?
– Ты говоришь о Кине Хмуром?
– Да. – Комт обернулся к магу. – Я устал. Сделай мне скамью. – Маг повел руками, и земля исторгла из себя удобный трон. Боор сел в него и откинулся назад. Он закрыл глаза и тяжело выдохнул. Это был знак Эвланду, что боор готов много слушать и мало говорить.
– Я пришел сказать тебе о миге, который отделяет величие твоего рода от его заката; о мгновении, в которое решается все. Подобно полету стрелы на входе в грудь…
– Эвланд, умерь пыл. Я слишком стар, а твои слова слишком красивы. Молодые оценят их, но старик – нет. Я могу уснуть, беллер, ежели ты продолжишь поэзию. Говори о сути. Мне не так долго осталось, а красоту я вдоволь испил за зимы, которые не вернешь.
– Оридоняне знают о некоем пророчестве…
– Пророчестве? – только со второго раза расслышал Комт. Он был дряхл, но когда что-то интересовало его, не было его уму равных по цепкости. – Расскажи мне его.
– Я многое не знаю, но, что известно, я расскажу. – Эвланд стал рассказывать:
– Многие зимы назад, оридонским магам снизошла от богов весть о Великонеобратимом, что ожидает весь род их. Великонеобратимое – именно так они называют пророчество – донесло о свершениях, которые уготованы их народу. Некто, кого они называют Слышащий Голос, сумел войти в поток Великонеобратимого и уяснить то, что несло оно в себе. Он и передал увиденное и услышанное владетелям оридонским. Они говорят о письменах, которые содержатся в месте, называемом Чертогом Трех.
Не знаю доподлинно, но, может быть, там и сидят те, кто повелевает нами и ими. – Губы Комта вдруг тронула улыбка, и Эвланд прочитал его мысли о том, что и оридонцами повелевают из темноты, как и владянами. Боора порадовала эта новость. Беллер продолжал: – Чернец из Глубокой пещеры поведал мне об этом. Он же наговорил и о пророчестве.
Настанет время, гласит оно, когда боги отвернуться от нас, а мы отвернемся от них. Никогда в веках не было такого времени, но оно настанет. То будет эпоха, когда старые боги оставят Владию. И народятся новые боги, которые будут нам хуже врагов. То будут не чужие боги, но наши. Душами своими, мыслями своими породим мы их, и от них сами претерпим великие страдания. И когда случится такое, то будет лучшее время, чтобы прийти во Владию всякому, кто хочет отъесть от тела ее, ибо новые боги с
