умиротворенности.
Высокая трава, скрывавшая собой побережье озера, зашевелилась и из нее словно бы из-под земли выскочила невысокая, но стройная холкунка. Ее гибкое нагое тело ослепляло белизной прибрежный пейзаж. Птахи на ближайшем дереве всполошились, обменялись короткими звонкими посланиями и, вспорхнув, улетели прочь.
– Не щипай, я умру от смеха, – хохотала девушка. Ее небольшие спелые грудки весело резвились вместе с густыми каштановыми волосами. В руках она держала преломленную травинку. Видимо, именно эта травинка и была причиной неугомонного смеха.
– Не щипай? Я тебя щекотала.
– Я и говорю, не щекочи.
– Ты сказала, не щипай. Хочешь, чтобы я тебя щипала? – Из зеленого нутра травы выпрыгнула еще одна обнаженная дева, волосы которой были того же каштанового оттенка, что и у первой. – Не убежишь! – И она бросилась за подругой. Та взвизгнула, всплеснула руками, хотела что-то сказать, но азарт заставил ее передумать. Она снова взвизгнула и бросилась наутек.
Их веселые голоса, звонкий смех и мелькающие промеж деревьев белые тела, быстро затерялись в лесу.
– Тирра, не заблудитесь! – понесся вслед за ними голос со стороны озера.
– Не заблудимся-я-я! – ответил лес.
– Дурехи, – проговорили из-под травяного покрова и томно выдохнули. – Имни, дай мне попить. Жарок взор у Владыки.
– Я тоже попью, – заговорил еще один голос.
– Анитра, скажи, Владыка видит нас?
– Да, ты же видишь его око.
– Прямо нас? Именно нас? Вот как мы есть?
– Да. Прямо нас. Как мы есть.
Голосок взвизгнул: – Надо одеться!
– Зачем, – рассмеялась Анитра. – В храме не скажи такое…
– Но Владыка… он же мужчина…
– И да, и нет. Он праотец наш. Все мы от его сыновей и дочерей пошли. И может быть… он не мужчина…
– Анитра, а он кто?
– Не понимаю.
– Мм… – голосок замялся.
– Ха-ха! Имни, говори, как хочется, я же еще не жрица. Когда ей стану, так и будешь смущаться.
– Мне уже сейчас страшно, Анитра. Как про тебя объявили в храме, я похолодела вся. Сердце едва из груди не выскочило. И рада была, и плакать хотелось. Ведь никогда мы с тобой больше не обнимемся, и не поцелуешь ты меня, как раньше. Не будем спать рядом и от других девиц прятаться. Помнишь, как весело было?
Анитра не ответила.
– Мне тоже больно, хола, что мы с вами… не будет как раньше было, – второй голос стал очень печальным.
– Имни, Авилия, зачем вы снова меня в грусть гоните?
– Не грустно тебе, – неожиданно сказала с укором Имни. – Видим, что не грустно.
– Не грустно, – согласилась Анитра, – но не от этого. – Над травой появилась макушка, покрытая растрепанными темно- русыми волосами. Потом две достаточно большие ладошки с длинными тонкими пальцами, которые стали приглаживать волосы. – Посмотрите на Владию. Имни, посмотри наверх. На озеро посмотри. Вспомни, как мы здесь веселье водили, как бегали, как домой не хотели идти. А вспомни, как твой брат нас здесь нашел и отстегал веткой…
– У меня до сих пор шрам на попе есть небольшой, – вставила слово Авилия. – Посм…
– Ты уже всем об этом рассказала, – перебила ее Имни.
– … многое здесь останется от нас. Но… – Анитра протянула руки и обняла подружек. – Мы сейчас встанем и уйдем отсюда, а уже завтра трава, что под нашими телами смята была, снова поднимется и ничто не оставит в памяти этой земли наше присутствие. Зима пройдет и, возможно, леса эти падут под ударами топоров пасмасов. Две зимы пройдут, три… – Она притянула девушек к себе. – Что останется здесь?
– Ничего, – несколько удивленно проговорила Имни и всхлипнула.
– Ничего, – согласилась Анитра, – но в нашей памяти этот день и каждый из дней, который мы провели здесь, останется таким, каким был он…
