стало так много, что белый свет покрыл все тело чернеца, поглотив его в себе.
Огнезмеи потянулись вверх и обрушились на скалу. Вдруг, половина ее, задрожав, поползла вниз. Сын Прыгуна едва не угодил в пасть чудовища, но схватился на сползавший край скалы, потом еще за один, еще и еще, и, наконец, сделав отчаяный прыжок, упал на ту часть скалы, которая выдержала удар.
Он оказалася словно бы на пике, одиноко стоявшем посреди долины.
Огнезмеи обрушили свои удары на сползшую часть каменной тверди, раскрошив ее в труху.
Людомар поднял глаза и увидел, как небосклон кружится в невероятном хороводе, где смешиваются все цвета, которые порождает небо. У него невольно закружилась голова.
Скала под ним задрожала, но выдержала первый удар.
– Эй, вы, ко мне! На меня! – кричал Щитодар, бегя в сторону огнезмеев, но они не обращали на него внимания.
Еще удар и скалистая стелла стала клониться долу. Падая, она разрушалась на части. Сын Прыгуна изо всех сил держался за край падающего пика.
Вдруг, небосвод над его головой раскололся мощнейшим взрывом, которого никогда не видывали земли Владии. Небеса, казалось, треснули на части и осыпались подобно тому, как разбитое стекло осыпается вниз.
Вспышка, исторгнутая сверху, была такой яркой, что поглотила собой и изрытую битвой равнину, и огнезмеев, и скалу, – и все что было вокруг.
Сквозь этот свет Сын Прыгуна неожиданно для себя разглядел глаза Анитры. Жрица смотрела на него и губы ее шевелились. Из глаз ее текли слезы.
Оглушенный, упал он на землю и смотрел, как скалистые обломки, медленно обрушиваются на него из ярчайшего света.
Внезапно, мир вздрогнул, и скалы унеслись вдаль.
***
– А-а! – закричала девушка и упала бы, если бы не охотницы, подскочившие к ней и схватившие ее под руки. – Все кончено… – шептала Анитра, погружаясь в забытье. – Все кончено с ним… – Она легла на землю, обняла свой живот и забылась.
***
Нагдин открыл глаза и непонимающе осмотрелся. Внешний мир был для него абсолютно нем. Пронзительная тишина звенела своим безмолвием. Скороход видел, что мелкие камешки сыплются рядом с ним. Их тонкие ручейки бежали промеж крупных валунов. Реотв наблюдал, как части брони, сорванные с чьего-то тела, медленно кружась, падали на землю с неимоверной высоты. Рядом с тобой Нагдин узрел расплющенное камнем лицо пасмаса. Его смятое силой смертельного удара лицо уже заиндевело.
Стало холодно.
Реотв сглотнул и не услышал даже своего глотка. Медленно, он приподнялся на локте и увидел неподалеку Некраса, лежащего ничком. Его ноги были раздавлены валуном.
Громадного трехцветного круга, взбивавшего небеса и притягивавшего к себе, даже и звезды, больше не было. Хотя небосклон был еще темен, но Вселенная медленно приходила в себя.
Зоркий глаз Нагдина тут же обратился на скалу, где стоял красный маг, и увидел, как его тело бьется о камни, стремительно несясь к подножию горы. Черного мага тоже не было видно. На том месте, где он стоял, была глубокая колодезеобразная дыра, в которой плескалось озеро прозрачной как слеза воды.
– Эцаних-гел, – прошептал Скороход, хотя ему казалось, что он неимоверно громко закричал это имя.
Вдруг тяжелая рука легла на плечо Нагдина. Он обернулся и увидел окровавленное лицо Крючконоса, своего верного шкипера. Левая бровь лоскутом свисала с его лица. Он что-то говорил и пытался поднять капитана. Поняв по его взгляду, что брезд его торопит к чему-то, Морской скороход посмотрел в направлении его взгляда и увидел около сотни оридонских воинов во главе с Кином, которые спешно приближались к месту, где прежде стояли лагерем.
Нагдин протянул руку и потянул Крючконоса к себе, заваливая за уступ скалы. Едва брезд завалился набок, как в каменную стену над ним ударила и сломалась оридонская стрела.
Далее нескольких сотен шагов, Нагдин не мог видеть, ибо белый пар поднимался сплошной стеной, закрывая собой всю долину.
