Людомар, сам того не желая, резко присел и вытащил мечи из голенищ. Он начал медленно приближаться к месту общения.
– … когда бы проходил такой, то мне запомнился. А коли не запомнился, значит не проходил.
– Юлишь, старик, – грозно прошипел полу рыком голос. Разрезая воздух промеж стволов деревьев, метнулся громкий шлепок удара.
– Ох! – вскрикнул Тикки.
– Пришла память-то?
– Пришла… Сегодня здесь проходили четверо. Трое туда и один вон туда. А больше я не знаю.
– Который «вон туда» – какой он был?
– Холкун и есть холкун… высокий только. Видать, воин.
– Когда? – голос стал заинтересованным.
– Как солнце поднялось вон над той свидигой.
– Давно, – проговорил еще один голос. – Поспешим.
– Задержал нас, – прорычал первый голос. Раздал глухой удар и стон старика.
Когда людомар вышел к Тикки, тот сидел, почесывая ушибленную ногу, но улыбался.
– Ты правильно решил и не вышел, – проговорил он. – Как в битве побывал! – Удивительно, но у старика прибавилось сил, и он даже с некоторой легкостью поднялся на ноги. – Пустил их не по тому тракту. По твою душу шли, понял ли?
– Кто это был?
– Стервятники. Так мы их зовем. Отряды во главе с оридонцем. Мзду собирают. Народец подворовывают – баб особо; детей иной раз. Но эти… не те-е… Ого! – Его глаза расширились, когда он увидел клинки в руках людомара. – Как хорошо сокрыты силы твои! – Старик улыбнулся и протянул руку к мечу. – Никогда такого в руках не держивал, – сказал с причмоком.
– Зачем они меня гонят?
– Почем мне ведомо? Как расскажет, так скажу. – Тикки с эстетическим наслаждением разглядывал оридонскую сталь. – Говорят, мешают железо со Свет-камнем. Потому такова она. – Он поднял меч на уровень глаз, подслеповато вгляделся в него, вдруг вскрикнул и уронил меч. Старик отпрянул так, словно в его руках оказалась ядовитая змея. Затем он снова поднял меч и внимательно вгляделся в кромку лезвия у его перекрестья. После, тут же перевел взгляд на навершие.
– Дугсак, – проговорил он и возвел округлившиеся глаза на людомара. Лицо старика стало мертвенно бледным.
Охотник внимательно посмотрел на него.
Старик с трудом справился с бушевавшими внутри эмоциями.
– Ты убил Дугсака? Ты убил Дугсака, – поправился он.
Сын Прыгуна и бровью не повел. Это имя ему ничего не говорило.
– Дугсак и Дагеен – хранители Боорбогских гор. Оридонцы. Несколько зим назад Дугсака умертвили на перевале Костей вместе с отрядом. В Синих Равнинах после того убили множество холкунов. Оридонцы свирепствовали бы еще, но неизвестно что или кто их остановил.
– Это его мечи?
– Да. Я здесь прочел. Вот посмотри, хотя людомары не могут читать и…
– Дугсак, – прочел людомар.
– Ты умеешь читать по-оридонски! – вскричал старик. Казалось, этот факт поразил его еще больше, чем то, что людомар якобы прибил какого-то оридонца.
Подобное же удивление одолело и самого охотника. Он никогда не умел читать. По крайней мере до того момента, когда прибыл в Боорбрезд. Сын Прыгуна подавил в себе волнение и ответил как можно спокойнее: «Да».
Некоторое время Тикки стоял недвижим, а потом вдруг опустился бессильно на поросший мхом корень свидиги и расплакался. Он плакал так, как умеют плакать только женщины: с силой, навзрыд, с полной отдачей эмоциям.
***
– Постой же! Постой, людомар!
– Я не пойду в… ларг как ты меня ни упрашивай. Я иду домой. Чернолесье – вот куда я иду!
– Куупларг. Но тебе нужно туда. Ты должен.
