– Нет. Хватит на этом. Двадцать восемь зим я был должен. Теперь я буду жить как жил. Я покину проклятые равнины навсегда. Мне здесь не рады. Это не мое место. Каждому свое место должно быть. Мне – Чернолесье, тебе – что захочешь.
– Я пойду с тобой, куда ты укажешь, но идти надо первой в Куупларг. Там пробудем недолго. Там есть мой товарищ. Он нам поможет.
– В чем он сможет нам помочь? Людомару в Чернолесье холкун не помощник.
– Нет. Не зря твое появление. Я слышал, как говорили про рассвет. Но не знаю, как тебе его пересказать. Не сказатель я. Он может нам помочь. Ты – первый луч. После тебя взойдет солнце.
– Мы идем в Чернолесье.
– Мы идем в Чернолесье, – согласно кивал старик. Он запыхался. – Но пройдем через Куупларг. Мой товарищ…
Людомар резко остановился.
– Куда направил ты стервятников? Туда? Что там? Куупларг. Нет?
– Да, – согласился старик. Он задыхался. – Я не подумал… Но это не то… это можно придумать… Дай мне отдохнуть! – неожиданно взмолился он и тут же бухнулся на придорожную кочку. – Подумать надо… поразмышлять… – Тикки потер руками голову. – Ах, как сложно это все! Стар я уже. Не думается совсем. – Неожиданно он пожаловался: – Мысли подобны телегам без двух колес. Толкнешь их вперед, а они в сторону идут. Стар я! Стар!
Сын Прыгуна прошел еще несколько шагов и остановился. Первая злоба на то, что он должен еще дольше оставаться в этимх треклятых равнинах с их полупрозрачными перелесками и рощицами – мысль о такой жизни едва не разорвала его на части. Тем более, что до Чернолесья оставались считаные дни пути.
Он подошел и опустился рядом со стариком.
– Как же такое может быть?! – недоумевал тот. – Помню я сказание, но… не помню. Протух я изнутри. Усох. – Он обернулся к охотнику. – Я тебя заклинаю в Куупларг пройти. Заклинаю всеми богами, твоими и моими! Нет мочи уже… – Старик растерялся (видимо, потерял мысль). – Перемрем мы все, коли и дальше все будет также. Оридонцы уничтожат все и на равнинах и в Великолесье. Не думай, что останешься в стороне. Повсюду доберутся. – Старик всхлипнул. – Мочи нет так жить. Видеть, как все это происходит… У меня все сотоварищи перемерли, когда холкун еще в расцвете сил. Погубили их Приполье и смердящая болотная грязь. Раньше в наших городах старикам возможно было собраться, посидеть и вспомнить. Сейчас же нет стариков в городах наших. Не доживают холкуны до старости. А то, что поросль молодая от жизни такой пищит в великой радости, то они не знают другой. Для них дебы заменой всему стали. Когда столь долго проживешь, как я прожил, особенно такое видится.
Наступила длительная пауза.
– Почему Куупларг? – спросил людомар.
Старик замялся.
– Говори все, как и я тебе говорю, – приказал вдруг охотник. – Не то я встану, и ты останешься один.
– Там есть такие, кто не сложил оружье перед оридонцами. Два города таких – тот и еще один. Не знаю я его названья, но он очень далеко отсюда, на Холмогорье, что в стране реотвов.
Людомар впервые слышал про такой народ, но не удивился: и без этого названия он привык к тому, что названия и запахи растений и животных были ему ведомы лучше, чем народы вокруг Великого леса.
– Если меня гонят стервятники; если они будут в Куупларге, то не путь нам туда, – попробовал он отнекнуться в последний раз.
– К нашему приходу они уйдут оттуда. Да и я не пущу тебя в город. Слишком ты высок для холкуна. Сам пойду. Сам узнаю. Идем?
– Идем, – кивнул людомар. – Если не будет меня в ларге, а только ты, – согласен я.
***
Куупларг отстоял от Чернолесья в двух днях пешего пути. Людомар понял это, когда восточный ветер принес ему запах лесного перегноя. Он смешался с запахом полей, рек и тухлой воды (непонятно, откуда она могла взяться?) и нежно щекотал нос Сыну Прыгуна.
Городок был одним из тех немногих, которым оридонцы позволили сохраниться, какими они были. Но путники не смогли дойти до самого города, ибо на подходе к нему людомар почувствовал запах бивака довольно внушительного войска, лагерем стоявшего подле города.
