Сыну Прыгуна оставалось лишь молча лицезреть это творение, восхищенно задержав дыхание, так, словно бы он кружит, подобно птице, над Владией.
– Укажи, что изменилось, – попросил его брезд. Он кивнул куда-то в сторону и из ниши в скале вышел молодой холкун. Он только проснулся, поэтому тер красные от недосыпа глаза.
Охотник осмотрел карту и указал на ее недостатки: здесь больше нет леса, он отступил вот туда; реки тоже нет (а ведь она была!) и здесь есть новая твердыня. Простое, вроде бы, занятие, затянулось надолго.
Брезд с явным удовольствием рассматривал свои миниатюрные владения. Когда тьма сгустилась настолько, что карта стала плохо видна, он приказал принести рочиропсов. Казалось, старое тело было покинуто молодым воинским духом. Оно не чувствовало усталости, холода и течения времени. Людомар стал мелко дрожать от холода, когда брезд отвел глаза от карты. На его лице, вдруг, отразилась такая усталость и разочарование, что он постарел еще больше.
– Стало хуже, – спокойно произнес он. – Они заперли нас новыми крепостями вот здесь и здесь. Они отыскали тайную тропу по склону хребта. – Старик взглянул на своего молчаливого слушателя. – Ты не понимаешь, – с горечью произнес он. – Теперь не понимаешь, я вижу. – Он приступил к нему и взял ладонью за тыльную часть шеи. – Когда-то ты был мне лучший советник. Тяжело потерять тебя. – Неожиданно его лицо приобрело заинтересованное выражение. Он бесцеремонно обошел людомара и, приказав стоять и не двигаться, приподнял ему волосы на затылок. – Беллер, – прошептал он и возвратился к Сыну Прыгуна с напряженно- подозрительным взглядом. – Ты говоришь, что ничего не помнишь. Совсем ничего?
– Воспоминания приходят, как сон, видение…
– Беллер-мон, что ты знаешь про это?
– Ничего.
– Подумай. Представь.
– Ничего.
– Навел! На-авел! – закричал брезд и когда по каменным ступеням послышались шаги спешащего слуги, старик улыбнулся людомару. – Навел, – обратился он к подбежавшему холкуну, – призови Голсиб-беллера. Пойдем со мной, Маэрх, – старик повернул лицо к Сыну Прыгуна, – здесь становится холодно.
Они прошли в небольшую пещерку, сплошь увешанную шкурами, где старик водрузил свое тело на большой тюфяк и застонал, вытягивая ногу.
– Ты звал меня, боор? – В помещеньице мягко вошел беллер. Он был достаточно молод. Даже седина не тронула еще его шевелюру и густую бороду.
Старик указал на людомара и произнес: беллер-мон.
Маг повернулся к Сыну Прыгуна с таким видом, словно увидел чудо.
– Беллер-мон! Никто не способен нынче… – проговорил он, походя и кладя руку охотнику на шею. Он отдернул ее так, как если бы обжегся. – Беллер-мон, – пробормотал Голсиб-беллер, побледнев.
– Кто бы мог это сделать с ним? – спросил боор и вкратце обсказал историю людомара.
– Тесож-беллер, – сказал маг, – или Доранд-беллер. Только они.
– Я помню его, – сказал Сын Прыгуна.
– Кого?
– Доранд-беллера. Перед нашим выходом от боора он говорил со мной, а после подошел и… – Охотник замер. Воспоминания двумя скудными каплями влились в него. – Он протянул черный рочиропс холларгу из Онеларга. После того, как резры напали на нас в водах… после холларг передал рочиропс мне. После я… – Тут воспоминания прервались, и как людомар не силился, не мог упомнить даже толики того, что было дальше.
– Мон, – кивнул беллер. – Доранд-беллер избрал его.
– Для чего? – спросил боор.
– Про то известно только одному ему.
– Ты можешь открыть мон?
– Нет. Доранд несравненно сильнее меня. Я не смогу, боор.
Брезд сжал губы и разочарованно, но с надеждой посмотрел на людомара. Неожиданно он засмеялся. Его смех был похож на ломающееся от урагана сухое дерево.
– Ты не узнал даже и меня, – проговорил он, когда смех перестал сотрясать его тело. – Сколь много удивительного снова стоит тебе познать, людомар.
