— Я на пару часиков, — вернулась обратно в гостиную, помахала ему рукой.
Тим кивнул — он разговаривал по телефону. Направляясь к складу, где стоял велик, я невольно прислушалась:
— Привет, привет, давно не слышал. Как ты там?.. Ну здорово, давай, так держать. У нас? Потихоньку все, ага… — Я выкатила велик, сгорая от любопытства, кто это — при нашем образе жизни о друзьях речи, мягко говоря, не шло. — Встретиться? Хорошая идея, кстати. Давай… да, хорошо, пока.
Я уже стояла в коридоре, зашнуровывая кроссовки, и несколько удивилась, увидев Тима.
— Гарик звонил, — пояснил он, словно угадав мои мысли. Проверила — да не, блок на месте. — Встретиться предлагал. — Верден усмехнулся. — Так что не переживай, скучать не буду. Давай спущу. — Он ухватил велик за раму, и мы вышли.
Мое беспокойство окончательно улеглось к возвращению домой через три часа: прогулка подействовала отлично, поселив в душе умиротворение и даже некоторую мечтательность — как всегда после встречи с городом. Больше я не загонялась относительно изменений в своей жизни.
База все-таки прислала задание, оказавшееся совсем пустяковым: в парке шалил какой-то неупокоенный призрак, пугая припозднившиеся парочки, но с ним разобрались мы с Тимом за несколько дней. Дух оказался умершим парнем двадцати семи лет — несчастный случай, он альпинизмом занимался, — который сбежал в горы после очередной ссоры с любимой девушкой. Девушку нашли, заставили поговорить, дух успокоился, и в парке снова стало спокойно. А в последнюю неделю августа затишье подошло к концу, и началось все, как обычно, с мелочи: у меня начались критические дни.
Грановская окончательно перешла на ночной образ жизни, ложась спать практически под утро и просыпаясь уже после обеда. Я с трудом удерживалась от порывов пристально ее разглядывать, но внешне изменения никак не выражались. Те же кофты и рубашки с длинным рукавом — она явно не хотела шрам показывать, — замкнутое выражение лица, скупые, отрывистые фразы и опущенные ресницы. Когда наши взгляды изредка встречались, я пока не замечала никаких красных отсветов в ее зрачках. Тим пояснил, что это уже последняя стадия и видно только в темноте. И еще зрачок у нее станет вертикальным. Мамочки, страсти какие.
— Слушай, а как мы узнаем, что она кого-то уже того? — спросила я как-то ночью, лежа на спине и сосредоточенно созерцая потолок. — Ольга не дура, и мне кажется, не бросит труп просто так…
— Первый голод срывает крышу, — пояснил Тим, рассеянно перебирая мои волосы. — Она себя не будет контролировать. Все, на что ее хватит, это выбрать место и подходящую жертву, чтобы не засветиться. Это всего пару дней длится. — Я закивала: лекции помнила. — Ну и вот, сама подумай. В себя она придет не сразу и на достаточном расстоянии от места преступления. В том-то и фишка, почему диких сразу вычисляют, они трупы не прячут — не успевают просто. До рассвета же надо уйти с улицы, пока сон не сморил.
— То есть просто сводки снова просматривать? — Я с сомнением покачала головой. — Тим, еще же Яхонтов есть, и что-то мне подсказывает, он вряд ли зарегистрировался. Ольга, опять же, зная, что с ней происходит, может поехать в любой район города. Вон, на той же машине.
— Давай так, дождемся полнолуния, оно должно дня через четыре наступить, и дальше будем действовать по ситуации, — предложил он. — Но оружие лучше под рукой держать, это ты права.
На третий после разговора день, к вечеру, когда я валялась на диване с ноутом, Тим сидел в кабинете, общаясь с Гариком по аське, у того там затык по учебе случился, — внизу живота вдруг появились знакомые тянущие ощущения, совершенно однозначные предвестники ежемесячных неприятностей. Ой. Поморщилась и поспешила за аптечкой. От боли спасали только две таблетки нурофена, и вообще часика два потом полежать под одеялом. Ольга ушла гулять, несмотря на десять вечера, но я в последнее время даже не отмечала странности в ее поведении — их стало слишком много и они были слишком явные. Проделав необходимые манипуляции, я вытащила плед и закуталась в него, чувствуя легкий озноб и ломоту в пояснице, и попыталась отвлечься от болезненных ощущений, нырнув в Интернет.
— Ты чего, холодно, что ли? — неожиданно раздался голос Тима, и я чуть не вздрогнула.
— Н-нет, — передернула плечами. — Не очень хорошо себя чувствую.
Пояснять подробнее не стала — не дурак, сам поймет. Верден обошел диван и сел рядом, я ощутила его внимательный взгляд и подняла голову.
— Мм? — вопросительно выгнула брови.
— Сонь, плохо, — тихо ответил он. — Завтра полнолуние. Ольга с катушек может уже здесь слететь.
Я осознала и испуганно икнула, вцепившись в одеяло.
— Песец, — просипела, понимая, что полный попадос. Ну почему мой организм не мог потерпеть пару дней! — И чего делать-то?! Уехать? — с трудом удержала желание сорваться на крик.
— Нет, Грановская сразу обо всем догадается. — Тим нахмурился. — Можем спугнуть.
— Тим, я не останусь с ней в одной квартире! — занервничала я.
— Спокойно, Сонь, — его ладонь легла мне на колено, — наша задача — донести до Базы, что с Ольгой происходит, в обход нашей пентаграммы. Чтобы наверняка дошло до нужных людей, иначе этот хрен с горы под шумок может и грохнуть Ольгу, если заподозрит, что мы задумали сдать ее. А заодно и нас попытается шлепнуть, — задумчиво добавил он, и меня пробрала дрожь. — Так, посиди-ка, я сейчас. — Верден подорвался и поспешил в кабинет.
Некоторое время я слышала стук клавиш, потом он вернулся обратно.
— Сделаем финт ушами и, возможно даже, удастся обойтись без лишних жертв. — Тим откинулся на спинку, положив руки сверху. Помолчал и добавил: — Я Игоря попросил завтра утром через институтскую пентаграмму отправить сообщение.
