мужчину, совершенно не похожего на виденного недавно пышущего здоровьем борова.
Серая кожа, морщины, бескровные губы, лихорадочно блестевшие глаза — видок плачевный, однако. Больничная рубашка, из которой торчали руки, утыканные капельницами, из носа тоже выходили какие-то трубочки, и даже из-под одеяла что-то тянулось к сложной технике, перемигивавшейся огоньками и показывавшей пульс и еще какие-то параметры Крупина.
— Неважно выглядишь, — жизнерадостно продолжила я, приблизившись к кровати.
Тим остался у двери, прислонившись плечом к косяку и наблюдая за разворачивающимся действом. Крупин вытаращился на меня, как на привидение, и я с удовольствием увидела мелькнувший в водянистых глазах ужас.
— А-а-а, помнишь, да? — почти ласково пропела я, склонившись над этим огрызком человека. — А я вот, как видишь, тоже. Не напрягайся, ну что ты, — словно спохватившись, добавила, видя, что он силится что-то сказать, шевеля губами. — Тебе вредно, а то сократишь еще больше те немногие дни, что тебе здесь остались.
Боже, как же мне нравилось выражение его лица! Я прямо-таки упивалась паникой, страхом и прочим коктейлем эмоций, свидетельствовавших о том, что Крупин жутко испуган, практически до мокрых подштанников.
— У тебя много вопросов, наверное, да? — Я заботливым жестом поправила под его головой подушку. — Понимаю, понимаю. И наверняка самый первый — как эта тля мелкая ухитрилась убить твоего человека там, на трассе? — Уловила в блеклых глазах очередной всплеск страха и удовлетворенно кивнула. — Да, Крупин, это я ему мозги сварила. А не фиг злить меня, да еще похищать практически у дверей дома и смертью угрожать, — прошипела ему в лицо, едва сдерживаясь, чтобы не оборвать его никчемную жизнь прямо сейчас.
Я не услышала, как сзади неслышно подошел Верден, коснулся плеча и чуть сжал. Накал эмоций схлынул, перед глазами перестали летать красные мушки, я могла дальше наслаждаться местью.
— Пришел бы сам, по-хорошему, поговорили бы как люди, — усмехнулась уже почти нормально и выпрямилась, засунув руки в карманы.
Ладонь Тим не убрал, но я и не возражала. Если опять тормоза начнут отказывать, остановит. А то хрен меня знает, вдруг снова с катушек слечу да укатаю тут весь персонал заодно с больными… Крупин дернулся и даже нашел в себе силы довольно внятно просипеть:
— Ведьма…
— Надо же, какой проницательный. — Я удивленно покачала головой. — Ну ведьма, и что теперь? Тебе-то от этого ни холодно ни жарко, ублюдок. Точнее, как раз тебе очень скоро будет холодно, — жестко усмехнулась. — Хочешь знать когда?
Его аура была похожа на старую пыльную тряпку грязно-серого цвета с прорехами по всей поверхности. М-да, хана телепузикам. Во взгляде Крупина мелькнула какая-то звериная тоска, он очень не хотел умирать.
— Скоро, — после паузы добавила я. — Не надейся, никакие операции и суперсовременные лекарства не помогут, Крупин. Ты сдохнешь, и я хочу, чтобы ты знал это. Сдохнешь, потому что твоему гребаному сыночку с дружками приспичило одним летним вечером поразвлечься, не спросив, а хочу ли я такого развлечения. — Я постояла, помолчала, чувствуя, как разом схлынуло и злое веселье, и ненормально концентрированная радость по поводу беспомощного вида Крупина. — Передавай привет Федьке, — закончила я. — Он тебя заждался в аду.
Развернулась и молча вышла, чувствуя, как навалилась усталость от эмоциональной перегрузки. Охранника еще не было, и мы так же в тишине спустились в вестибюль, вежливо попрощались с барышней и вышли на улицу. Я глубоко вздохнула, тело отчего-то начала бить мелкая противная дрожь. Сильные руки обняли, прижали к груди и теплые губы коснулись виска.
— Все, все уже, расслабься, — негромкий голос Вердена звучал успокаивающе. — Полегчало?
— Знаешь, да, — криво улыбнулась я. — Не думала, что так накроет, — призналась после короткой паузы.
— Куда теперь? — Он не отпускал, а я не стремилась освободиться.
Пока и так хорошо. От альбиноса исходили волны тепла и надежности, но он не собирался как-то оценивать то, что произошло в палате, как и проявлять бесполезное сочувствие. И уж тем более жалость или совершенно ненужную нежность. Я не слабонервная барышня, действующая импульсивно, под влиянием момента. Знала, что делаю и зачем. И Верден тоже знал.
— Как куда? — Чуть повернула голову и встретилась с его внимательным взглядом. — Бухать, конечно. Дожидаться, пока этот кусок дерьма окончательно сдохнет, не буду, там уже учеба начнется.
Тим хмыкнул, убрав руки, и направился к машине.
— Ну, бухать так бухать, — философски отозвался он, отключив сигнализацию. «Ниссан» мигнул фарами. — Поехали?
…Почти рядом с общагой, на Ланском шоссе, располагался вполне себе уютный барчик, куда мы и завалились. Верден поставил машину, и мы, не заходя домой, направились туда пешком.
— Пиво? — Он вопросительно посмотрел на меня, когда мы устроились за столиком и нам принесли меню.
— Пиво, — решительно кивнула я и добавила: — И гренки. С чесноком, — не удержалась от ехидного комментария.
А чего, пусть не расслабляется. Красноглазый возмутительно весело заржал.
— С пьяными девушками не целуюсь, — отсмеявшись, уведомил он. — Так что жуй свои гренки сколько твоей душеньке угодно.
— Вот и ладушки, — потерла я ладони.
