сносило вбок. Оба худые, Мод и Гарри уместились под сиденьем скамьи – длинной мраморной плитой, – закутавшись в полотенца и тесно прижавшись друг к другу. Гарри судорожно вцепился в мохнатую ткань, Мод чувствовала, как вздрагивают его пальцы.
– Вам совсем плохо?
– Холодно… Хуже еще не бывало.
– Да что же это за беда такая?!
– Не знаю. У меня просто болит… все, что когда-то…
Рыча и воя, глуша все звуки жизни, над ними пронесся ураган. Деревья стонали, как люди, вихрями взвивалась легковесная труха, трещали и рушились надежные сучья. Липа рядом со скамьей потеряла лучшую из своих ветвей. Она легла поперек, разбив спинку, и спрятавшихся спасла лишь кривизна мелких веток: они аркой перекрыли сиденье и легли веером по плитам площадки в пяти дюймах от локтя Гарри.
– Пронесло, – хрипло сказал он. – Теперь дальше улетит…
– Ох, что же делается у нас в поселке? – прошептала Мод. – Ведь все размечет…
– Нет. Сильнее всего бьет здесь – это единственный недостаток нашей бухты.
– Вроде бы утихло… Может, вылезем и дальше пойдем?
– Утихло? Да вы прислушайтесь!
На смену дикому реву стихии пришел ровный, даже не слишком громкий, но неумолимый гул воды. Под рокотание грома, в свирепом блеске молний землей завладела гроза. Фонтан захлебнулся. Площадку мгновенно залило. Не все стекало по уклону аллеи – минут через пять лежание в убежище потеряло всякий смысл.
– Выбираемся, – решил Кингстон, выпростав руки из промокшего насквозь полотенца. – Это не тот склеп, в котором я желал бы упокоиться навек. Я вылезу и придержу ветки, вы – за мной.
Мод так устала и измаялась страхом, что даже не сумела ничего возразить. Гарри быстро ощупал и раздвинул липовые лапы. Она боком выдвинулась из-под скамьи, ухватилась за ветку и встала.
– Вам лучше? – не обращая внимания на текущие по лицу и за шиворот струи, спросила она. – Побежим?
– Я притерпелся. – Он стряхнул прилипшие к щекам пряди движением головы, будто проверял ее на прочность. – Этот полив не скоро прекратится, но бежать я не способен. Давайте потихоньку.
Мод успела только взять его за руку. Наверху загрохотало. Некий всеми забытый бог со злости метнул в уходящую добычу небесный огонь. Он промахнулся. Разверстая пасть фонтанного чудовища притянула молнию. Но Гарри вскрикнул, упал как подкошенный, а следом за ним упала на колени и Мод Шанцер, противница аристократии. От дома по аллее, сквозь ливень, уже бежали Джон и Лиззи. Мод видела лишь неподвижное тело, белое, будто замороженное лицо и липовый листок, прилипший к черной рубашке там, где должно биться сердце.
– Боже, боже! – запричитала Лиззи, заламывая руки. – Да что же это творится?!
Джон, бывалый солдат, не утратил хладнокровия.
– Барышне помоги, глупая, – бросил он, склоняясь над сэром Генри.
Горничная помогла Мод подняться; затаив дыхание, обнявшись, не замечая хлещущих потоков ливня, девушки ждали, что скажет Джон, приложивший руку к груди Кингстона.
– Дышит, – сказал наконец кучер, – жив… Бегите же, пусть там все приготовят!
Мод не помнила, как домчалась до дома, не осознавала, что вслух твердит: «Жив, жив!» Но экономка, метавшаяся по крыльцу в смертельной тревоге, услышала ее издали и тотчас же развила бурную деятельность: когда Джон внес в дом бесчувственного Гарри (Мод показалось, что прошла вечность, а не четверть часа), все уже было готово – и полотенца, и сухое белье, и липовый чай с медом.
Гроза, утомившись содеянным, уползла на запад, на вилле восстановились мир и покой. Госпоже Томсон удалось напоить сэра Генри чаем – он пил, не открывая глаз, а потом, переодетый и обихоженный, крепко уснул в своей постели. Мод сделала вялую попытку удалиться, но экономка категорически отказалась ее отпускать – а вдруг гроза вернется, ведь такое случается зачастую! Более того, добрая старушка настояла на том, чтобы Мод дежурила ночью у постели больного, и снабдила ее своим зеленым старинного покроя капотом вместо промокшего насквозь платья. И до полуночи девушка честно сидела на любимом диване Гарри, под широко раскрытым окном, прислушиваясь к его ровному дыханию. Потом сон одолел ее.
Настало утро, ясное и свежее, как всегда бывает после бури; Мод проснулась – и увидела сэра Генри. Он сидел на диване у нее в ногах, и черные глаза его весело блестели.
– Доброе утро, – беспечно сказал он. – Вижу, госпожа Томсон не оставила вас своим попечением. Вам удивительно идет зеленый цвет!
Марк Твен
«Убийство, тайна и женитьба» и «Шаклефордское привидение» – две новеллы (точнее, наброски, нереализованные сценарии), написанные с разрывом примерно в четверть века, но, похоже, представляющие разные грани одного проекта.
Рождение идеи относится к 1876 году, когда Марк Твен задумал нечто вроде того, что сейчас обычно осуществляется в рамках сетевого конкурса: разумеется, ввиду отсутствия Интернета это мероприятие должно было проходить на газетной площадке. В общем-то, для тех времен оно представляло собой довольно привычное явление.
