усмехнулся, когда первый же встречный маркитант заговорил со мной с характерным кавказским акцентом.
– Ты чиво ищещь, а?
Шнобель у маркитанта был воистину выдающимся, наводившим мысли на известную сказку «Карлик Нос».
Я взял быка за рога:
– Шамирит ищу. У тебя есть?
Маркитант засмеялся. Я сразу заметил полный комплект зубов, причём некоторые были вставными, сделанными из золота. Ха! Выходит, зря я на здешних дантистов и стоматологов гнал! Оказывается, места знать нужно! Тут, как оказывается, и зубопротезирование налажено. Ну а что коронки золотые – так понты во все времена были дороже денег. Даже Последняя война ничего не изменила.
– У миня всё есть, – отсмеявшись, заговорил обладатель роскошного носа. – Шамирит – шняминит, всё имеется. Только ведь это штука не дешёвая. Портки последние снимешь, всё равно должником останешься. Ха-ра-шо падумай: нужен ли тебе этот шамирит?
– Раз спросил, значит, нужен, – твёрдо сказал я. – А цена… Думаю, договоримся. Мы вроде как не бедные, кое-что из себя представляем. Показывай прайс, полистаем.
Маркитант поскрёб щетинистую щёку.
– Давай так, – акцент у него исчез, словно и в природе не бывало, – ты пока по рынку погуляй, товары посмотри, покушай – тут по соседству шашлыки делают – пальчики оближешь! – Он даже причмокнул. – А через часик сюда приходи. Тогда и разговор разговаривать станем. Всё узнаешь, весь расклад сообщу.
– Да не вопрос. Через час буду.
– Молодец, дорогой. Я тебя ждать буду, – пообещал маркитант.
Мы вышли из палатки.
– Не нравится мне он, – сказала Данара.
– Я и сам от него не в восторге. Ладно, час потратить можно. Для нас не смертельно.
Разумеется, никакой шашлык-башлык кушать мы не стали. Хрен знает, из чего он сделан. Если уж в мои времена можно было нарваться на собачатину, что говорить про нынешние… Потому, из чего сварганили здешний шашлык, лучше не знать. А ещё лучше – не есть. К примеру, на вертеле вполне могла оказаться человечина. Здесь это в порядке вещей.
Мы прогулялись по рынку, приценились к нескольким полезным безделушкам, однако ничего не взяли. Кстати, меня удивило большое количество нео, как торговцев, так и покупателей. Для них был выделен длинный торговый ряд, откуда доносились тошнотворные запахи.
– Заглянем? – предложила Данара.
– Давай. Какая-никакая, а экзотика, – кивнул я.
Дотоле мне не приходилось близко сталкиваться с культурной составляющей этого народа. Драться – да, бывало и не раз. А вот посмотреть на процесс купли-продажи… Любопытно!
И мы двинулись к этому ряду.
Сами нео выгляди более благообразно, чем те, с кем мне приходилось пересекаться. И воняли не столь ужасно, и вели себя чуть скромнее. В нас видели в первую очередь покупателей, а уж только во вторую – сегодняшний ужин.
Пока что всё напоминало стихийные барахолки девяностых прошлого столетия. Сам я на таких не бывал, но от родителей наслышался. Возникали они обычно возле станций метро или в местах, где традиционно собираются люди. Шумно, грязно, рискованно, но при этом дёшево и сердито. Для невзыскательного человека сойдёт. А если учесть, что здесь торговых центров и прочих шопинг-моллов не бывает, понятно, что интерес к подобным базарам преизрядный.
Торговля у обезьян шла бойко. В основном, продавали самодельное оружие дрянного качества (пики из арматурин, мечи, кованные чуть ли не из болотной крицы, деревянные доспехи и прочая-прочая-прочая), вытащенные из развалин предметы быта двадцать первого века, вроде будильника с оплавленным пластмассовым корпусом, фарфоровых чашек (у всех до единой были отбиты ручки), кучу резиновых и пластиковых безделушек – эта дрянь тысячу лет в земле пролежит, и ничего с ней не станется.
Пара замызганных нео толкала шаманские снадобья. При виде той дряни, что они совали под нос покупателям, хотелось сунуть два пальца в рот: сушёные экскременты, якобы полезные от всех болячек, какие-то гнилушки, отвар из которых рекламировали в качестве отличного афродизиака, всякие курительные смеси, расширяющие сознание. Да и сами нео чем-то смахивали на растаманов. У одного на башке был разноцветный вязаный берет, и выражался мохнач так, что с первого взгляда было ясно: он сам плотно покуривал свои смеси. А второй постоянно корчил рожицы и отплёвывался.
– Ё, мазафака! – вдруг окликнул он меня. – Кам ту ми.
– Чего-чего? – угрожающе сдвинула брови Данара.
– Сам ты – мазафака, – фыркнул я. – Ты хоть знаешь, что это слово означает?
– Понятия не имею, чувак. Я от веста одного нахватался, его Зигфридом[11] звали. Знаешь, видел я, конечно, психов, но этот Зигфрид среди них был главным. Совсем без башни, бро, – пожаловался нео.
– Больше так никого не называй, – сказал я. – Не советую. Не все такие покладистые, как я.
– Да ладно тебе, чувак! – смирил риторику нео. – Иди к нам, брат. Я тебе такого кумара продам – всю ночь будешь сны разноцветные смотреть. А хочешь, – он вытянул раскрытую ладонь, на которой лежал обычный порошок, – я тебе этого отсыплю. Клёвая дурь, бро.
