Я подобрался поближе к стене. Посмотрел на Данару. Прошло уже около часа, но девушка так и не пошевелилась. Это начинало меня пугать.
– Данара! – громко позвал я. – Данара! Ты как?
Ответом стало молчание.
Я напрягся. Кажется, Доцент был чересчур оптимистичен. Понятно, что Данара отбила ему всё, что можно, и теперь коротышка имеет на неё зуб, но, уверен, этот товарищ по-прежнему в нас заинтересован. Если с любимой что-то серьёзное… Я убью его! Неважно, как и когда, но я добьюсь своего!
– Данара!
– По-моему, дело швах, – сказал киборг.
Я метнул в него испепеляющий взгляд.
– Извини, командир. Не хочу соль на раны сыпать… Но, крыланы всё же перестарались.
Внутри меня всё сжалось. Я повернулся к охраннику. Тот глядел на нас без особого интереса.
– Боец! Ты меня слышишь?
Крылан издал гортанный звук. Я понадеялся, что это означает «да».
– Зови сюда срочно своего хозяина. Видишь, – я перевёл взгляд на Данару, – ей очень плохо. Она даже звука не издаёт. Ей требуется срочная медицинская помощь.
Крылан отвернулся.
– Боец! – снова окликнул я. – Подумай хорошо. Ведь тебе же первому влетит, если она умрёт. Скажут – недосмотрел. Давай взвесь всё и решайся! Ну чего тебе это стоит.
Внезапно Данара приподнялась.
Я было обрадовался, но тут же едва не завыл с тоски и боли. Лицо… даже в искусственном жёлтом свете оно казалось неестественно бледным и излучало страх. Зрачки закатились, волосы встали дыбом.
Она всхлипнула, словно собираясь заплакать, а потом её тело выгнулось, будто поражённое током. Данара захрипела, схватилась за грудь и, замерев, безвольно откинулась назад.
Это была конвульсия умирающего человека. Кто видел, тот сразу поймёт.
И умирал не кто-то из тех, до кого тебе дела нет. Умирала моя любимая!
– Ты, урод! – завопил я крылану. – Помощь зови! Срочно!
На сей раз подействовало. Охранник расправил крылья и захлопал ими, как будто собирался взлететь. До меня дошло, что таким образом он пытается вступить в ментальную связь со своим боссом.
Я не сводил с него глаз, пока у камеры Данары не появился недовольный Доцент. Он был в шёлковом халате с кисточками, на голове ночной колпак, а на ногах меховые тапочки. Вид у него был домашний, но я чувствовал, сколько злости и желчи в этом низкорослике.
Входить в камеру в одиночку он побоялся. Вместе с ним к Данаре вошли сразу четверо летунов.
Осмотр был коротким.
Доцент быстро распрямился, снял свой колпак:
– Кажется, так полагается?
– Что? Что с ней? Говори!
– А что я могу сказать. Нет её больше среди нас. Ну… сама виновата. Я ведь хотел по-хорошему.
Он обратился к летунам:
– Тело нужно убрать. Отнесите в мою лабораторию. Думаю, в ней стоит покопаться.
– Ты будешь её вскрывать?
Я не верил своим ушам.
Доцент кивнул.
– У неё было отменное здоровье. Организм хороший. Был хорошим, – поправился он. – Мне могут пригодиться её внутренние органы. Я ведь планирую прожить долго.
Коротышка засмеялся.
Его слуги выволокли тело, потащили на другой конец коридора. Руки любимой безвольно свесились вниз.
Я сел на койку, обхватив руками голову. Жизнь потеряла смысл. Что делать без Данары и её улыбки, без того, что она подарила мне? Кровь колотилась в висках. Чтобы унять этот надсадный звук, я всё сильнее сжимал голову.
Вдруг это всё же кошмар, галлюцинация, вызванная потерей воздуха. Сейчас повернётся вентиль, кислород поступит в камеру, изголодавшийся мозг заработает на всю катушку, и я вырвусь из мира иллюзий в реальность?
Хороший человек не может умереть вот так… Мне это пригрезилось. На самом деле никого не вытаскивали из камеры, не будут вскрывать её прекрасное тело…
Но себя не проведёшь. Я видел умершую Данару, знал, что её больше нет.
– Прими мои соболезнования, Игорь! Жаль, что всё так произошло. Она была хорошей девушкой.
– Самой лучшей!
