уйти. Несмотря на то что ассортимент товаров пока еще невелик, места он занимает порядочно, особенно учитывая, что некоторые изделия представлены в разных вариантах как по комплектации, так и в расчете на толщину кошелька. Плюс различные дополнительные приблуды… которые, собственно, и приносят нам добрую половину дохода.
Ха! Дядька Мирон по моей просьбе еще и каталог изделий нашей мастерской в типографии заказал, для удаленной торговли. Издатель долго не понимал, зачем это нужно, когда существуют сводные каталоги, в которых размещение объявлений о продаже обходится куда дешевле. Но заказ выполнил. Действительно дороговато вышло, зато теперь у нас есть возможность раздать эти каталоги торговым партнерам, а те, в свою очередь, разошлют их по своим представительствам… Поторгуем.
Кажется, Григорий Алексеевич тоже понял, что может задержаться у витрин на непозволительно долгий срок…
– Ну что, похвастаешься своим дирижаблем? – с легкой ухмылкой спросил он, отходя от витрины с двумя монструозными автоматическими мясорубками.
– Да, конечно, – кивнул я в ответ и, подхватив под руку Алену, повел гостей прочь из зала.
В цех мы заходить не стали, я лишь попросил приказчика, встреченного нами в коридоре, ведущем из торгового помещения в контору, сообщить дядьке Мирону о том, что мы уже идем в эллинг и будем ждать его там. Приказчик молча кивнул и исчез из виду.
– Вышколенный, – с непонятной интонацией протянул идущий следом за мной и Аленой Трефилов.
– У Казанцева не забалуешь. Он в мастерской чуть ли не военные порядки завел. Дядька Мирон на него не нарадуется, – пояснил я, открывая дверь перед спуском в подвал. А что? Идти через цех – шумно и грязно. Обходить его по улице, чтобы потом возиться с огромными воротами эллинга? Ну на фиг. Через подвал быстрее и привычнее.
– Прямо древние подземелья, – прошептала Алена, когда мы оказались внизу. Ну да, низкие кирпичные своды, арки и тусклые светильники на стенах, едва разгоняющие темноту по углам. Мрачноватое местечко. Девушка глянула в сторону заложенного кирпичами проема и дернула меня за рукав: – А что там?
– Ничего, – пожал я плечами. – Фундамент стоящего наверху пресса. Без него агрегат просто «переехал» бы в подвал.
Уточнять, что настоящий фундамент занимает вдвое меньше места, а кирпичная кладка появилась здесь, чтобы скрыть пока ненужную камеру для выращивания алмазов, я, естественно, не стал.
В молчании мы преодолели оставшиеся полсотни метров и, поднявшись по крутым ступеням, вышли в эллинг.
– Темно, – констатировал очевидное Григорий Алексеевич.
– Сейчас. – Я повернул выключатель, и на стенах зажглась цепочка огней, осветив огромное пространство и возвышающуюся посреди эллинга громаду «Мурены». Да-а… не раз видел, а все равно потрясает. Хотя по сравнению с тем же «Фениксом» или «китовыми» причалами Китежграда… не, все равно «Мурена» круче!
И раздавшийся рядом слитный вздох отца и дочери только подтвердил мое мнение.
– Какой красавец! – улыбнулась Алена.
Трефилов настороженно покосился на дочку, но убедившись, что комплимент предназначался дирижаблю, тут же отвел взгляд. Родительская ревность – это что-то…
– Красавица, – поправил я девушку. – Это «Мурена», каботажная скоростная яхта. Курьер, можно сказать. Грузоподъемность – двадцать три тонны, абсолютная скорость – сто шестьдесят узлов, потолок… четыре мили держит без проблем.
– А как с маневренностью? – поинтересовался Трефилов, пока мы подходили к трапу, ведущему на уровень жилой палубы.
– Не очень, – признался я, разводя руками. – Но, как видите, «Мурена» безоружна, вести бой не может, так что и особая маневренность ей ни к чему.
– Ну да, с такой скоростью она без проблем удерет от любого пирата, – покивал Григорий Алексеевич. – Хотя пару скорострелок я бы все же в нее втиснул.
– Я бы тоже, – вздохнул я. – Но – увы, поскольку официально владельцем «Мурены» числюсь я, вооружение мне по возрасту не положено.
– Что не мешает тебе таскать под мышкой пистолет, – заметил Трефилов. Глазастый.
– Я вырос в очень неспокойном месте, – чуть помедлив, проговорил я, первым поднимаясь по высоким ступеням трапа. – И без оружия чувствую себя раздетым. Но пушки – не пистолеты. Просто так не купить. Да и портовые власти будут только рады их арестовать, обнаружив на борту яхты, принадлежащей несовершеннолетнему. Ничего, еще годик – и я решу этот вопрос.
– Каким же образом? – поинтересовался Григорий Алексеевич, замыкающий нашу цепочку.
– Шестнадцать лет, отказ от опекунства. Дядька Мирон возражать не собирается, – коротко пояснил я, останавливаясь на мостках перед широкой округлой дверью с забранным в медь иллюминатором. Поворот штурвала, щелчок кремальер. – Прошу, будьте как дома.
Алена перешагнула через комингс первой, а уже следом за ней вошел и отец. Коридор жилой палубы встретил нас тишиной и неярким светом дежурных ламп.
Я предложил было устроиться в кают-компании, но оба мои гостя возжелали осмотреть дирижабль изнутри. Что ж, почему бы и нет? Лишнего они не увидят, вся «лапша» спрятана за фальшпанелями и подволоком, аккумуляторы? Их и с пресловутым детектором теперь не сыскать, уж я постарался. Вот разве что пневматические подъемники… но их барабаны можно обосновать так же, как я сделал это на верфи… орудийные платформы для будущих скорострелок, закрытые, чтобы не биться о поворотные станины. В общем-то и все.
Обход дирижабля в ожидании дядьки Мирона, почему-то не торопящегося на встречу, начался с мостика, поразившего Трефилова количеством приборов. Впрочем, он быстро вспомнил, что «Мурена» – не «кит» и фактически все управление кораблем завязано именно на рубку. А вот Алене было просто интересно… все и еще чуть-чуть.
Я как раз отвечал на очередное ее «а это для чего?», когда дирижабль вдруг дрогнул, а ворота эллинга смяло, словно они были сделаны из бумаги. Абсолютно беззвучно, что неудивительно, учитывая герметизацию дирижабля. Тушу «Мурены» медленно и величаво повело куда-то влево, и купол грохнул об укрепленную рунами стену
