– До завтра, Федор, – оборвал я старшину. – Да, не забудь зайти к родне Богдана, знаешь же, где наш приказчик живет? Вот и зайди, расскажи им о случившемся… ну и о том, где он сейчас находится.
– Хорошо, Кирилл Миронович… – Казанцев неловко потоптался на месте, развернулся и двинулся к беседке.
А я… я вновь отправился осаждать кабинет главного врача. Надеюсь, консилиум по поводу дядьки Мирона уже закончился…
Непосредственной опасности для жизни нет. Пять слов, а у меня будто крылья выросли. И пусть опекуну придется провести здесь еще как минимум пару недель, пускай в ближайшее время ему категорически запрещены полеты, это такие мелочи, честное слово! Главное – жив!
Кое-как дослушав говорливого врача, я попросил разрешения навестить раненого. Тот окинул меня задумчивым взглядом и, чему-то кивнув, нехотя согласился:
– Пять минут, не дольше!
Он явно хотел сказать что-то еще, но не успел. В кабинет ураганом ворвалась Хельга.
На то, чтобы угомонить взволнованную сестрицу, у врача ушло не больше минуты. Вот что значит профессионал. Попытайся я провернуть такой фокус – еще бы минут двадцать от ее молний бегал. Мм… а собственно, как она сюда попала? В смысле я же даже телеграмму не успел в Китеж отправить… да и почтовый бот с парящего города уйдет только часа через три… Хм. В ответ на мой вопрос Хельга ответила злым взглядом. Пришлось перенести разговор на более позднее время.
Открыв входную дверь собственного дома, Хельга обнаружила на пороге невзрачного молодого человека в неприметном сером костюме-«тройке» и совершенно неподходящей к этому наряду темно-синей шляпе. Увидев хозяйку дома, визитер улыбнулся, шевельнув редкими тонкими усиками, и приветственно приподнял «котелок».
– Прошу прощения, это дом Завидичей? – осведомился он. Насторожившись, Хельга медленно кивнула и приготовилась бить на поражение, как учил Кирилл. – Замечательно, значит, я не ошибся. Могу ли я видеть господина Кирилла Завидича?
– Он отсутствует. Что ему передать… и от кого?
– Кхм… передать? Да, пожалуй… будьте любезны, передайте ему наши глубочайшие соболезнования по поводу происшествия в мастерской. Он поймет, от кого, – все с той же улыбочкой проговорил визитер и попытался слинять. Не тут-то было!
Едва Хельга поняла, что именно просит ее передать Кириллу этот хлыщ, как мощный разряд встряхнул улыбчивого гостя, а в следующее мгновение девушка втянула обмякшее тело в дом. О том, что Кирилл планировал сегодня вернуться в Китеж на «Мурене», Хельга знала от отца, и слова, только что произнесенные хлыщом, напугали девушку до дрожи.
Так что действовала она автоматически и полностью по заветам папы. Сначала взять носителя важной информации, обеспечить его неподвижность, допросить, а вот потом… Что нужно делать «потом», Хельга пока не решила, но первые три пункта выполнила без сучка, без задоринки. Выключить «гостя», втащить тело в дом, спеленать веревкой, привести «гостя» в чувство и допросить. Правда, ничего толкового визитер сообщить не смог, даже получив еще пару разрядов, на этот раз шокером. Предложили подзаработать, дали гривну, сообщили текст. Вторую он должен был получить по выполнении задания. Все… негусто.
Поняв, что большего ей не добиться, Хельга выпнула трясущегося хлыща из дома и понеслась к Ветрову с просьбой доставить ее в Новгород, чтобы на месте разобраться в происходящем. Тот, к счастью, оказался дома, так что уже через три часа «Резвый» кружил над мастерской. Надо ли говорить, что вид еще дымящихся руин привел ее в ужас?
Следующие несколько часов прошли для Хельги как в тумане. Они куда-то летели, где-то приземлились, Ветров постоянно ее тормошил… Отупение прошло лишь в тот момент, когда второй помощник капитана «Феникса» сдал ее с рук на руки сердитому, нервному, но абсолютно не пострадавшему Кириллу. Только тут до Хельги дошло, где они находятся…
Богдана прооперировали и разместили в той же палате, что и дядьку Мирона. Правда, отца и сына к нему не допустили, да и нас с Хельгой попросили покинуть комнату. Сестрица хотела было возмутиться, но, взглянув на засыпающего отца, смирилась, и мы вышли. С момента моего феерического прибытия в госпиталь прошло уже семь часов.
После происшедшего Хельгу еще потряхивало, да и я чувствовал себя не лучшим образом. А тут еще волнение за людей… моих людей! Как бы я ни хаял
Мыслить хоть сколько-нибудь связно я смог лишь спустя полчаса, которые ушли на то, чтобы угомонить нервничающую сестрицу. Прикинув так и эдак, я предложил ей прокатиться к тетушке Елене – все же не чужой человек. Поговорить, успокоиться… К моему удивлению, Хельга не стала спорить и, кивнув, собралась немедленно свинтить из госпиталя. Но вот тут пришлось ее тормознуть. Нет, был бы здесь Ветров, доставивший Хельгу из Китежа, – я бы попытался уговорить его сопровождать сестрицу в гости, но Святослав Георгиевич умчался сразу, как только выяснил, что все живы, чем немного меня удивил. Да суть не в том. Не знаю, насколько был искренен Клаус Шульц в своем письме, но этот взрыв… уж очень он удобен для того, кто может захотеть добраться до нашей семьи. Особенно в свете этой дурацкой выходки с нанятым транзитником, передавшим чьи-то «соболезнования по поводу происшествия в мастерской». И почему сестрица не догадалась сдать посланца в комендатуру? Нет, волнение, нервы – это понятно, но ведь могла же потратить несколько минут и позвонить Брину? Эх, ладно. О чем теперь говорить? Да Хельга и сама понимает, что глупость сделала…
