К трем часам дня вода, наконец, стала убывать, а к вечеру река ушла обратно в берега. На следующий день вышло долгожданное солнце, освещая изуродованный стихией город. А еще через год лишь памятные таблички напоминали горожанам о происшедшем. А Никифора Ивановича в этом городе уже не было.
Глава 30
Наступил новый, 1825 год. Рождество мы с семьей традиционно проводили в Москве. Насколько я помнил, это был последний год Николая Павловича, то есть меня, в качестве Великого князя и цесаревича. В настоящей истории в ноябре мой брат умер во время поездки в Таганрог, а далее случились междуцарствие и восстание декабристов. Поэтому на финишной прямой я ускорил подготовку к потенциальному конфликту за престол.
В Москве я встретился с капитаном Гофманом. Из Персии стали доходить первые слухи о подготовке Фетх Али-шаха и наследника престола Абасс-Мирзы к войне против России. В этом их активно поддерживали англичане, помогавшие шаху деньгами, оружием и инструкторами. Наследник престола Абасс-Мирза был молод и горяч. Модернизировав армию с помощью англичан, он горел желанием вернуть земли, утерянные после недавней войны с Россией. В Грузии на потенциальном театре военных действий находилась всего одна дивизия, разбросанная по гарнизонам.
Хотя я знал, что будущую войну мы выиграем, но получше подготовиться никогда не мешало. Для этого малый генштаб капитана Гофмана проработал планы на случай войны и приготовил довольно подробные карты местности. Позже эти расчеты довели до ума с помощью генерала Паскевича.
Инфраструктура на Кавказе практически отсутствовала, а климат был жарким и нездоровым. Отчего содержание большого войска в начале XIX века грозило повышенной смертностью от эпидемий. Часто во время войн на Кавказе больше солдат гибло от болезней, чем в бою. Исходя из этого, мы планировали послать еще одну дивизию в подкрепление, чтобы более оперативно реагировать в случае войны, а также держать еще три в резерве, на Кубани. Александр согласился послать только две дивизии на Кубань, на случай осложнений с персами, и отправить дополнительные запасы пороха и фуража. Но это было все, чего я смог добиться.
Группа капитана Соколова расширилась до сорока человек. Особенно вырос петербуржский отдел. Борьба за власть обычно происходит в столицах. Взять ту же Французскую или Русскую революции. Главные события происходили именно там. В столицах обычно скапливаешься достаточно денег и люмпенов, которые за эти деньги пойдут за пламенными вождями. Именно для этого и требовались дополнительные люди, чтобы отслеживать потенциальных претендентов на власть и подстрекал. Я надеялся, что в случае возникновения проблем буду заранее о них оповещен.
С генералом Паскевичем у меня установились очень теплые отношения, и в случае чего я мог рассчитывать на его корпус, находящийся неподалеку, в Прибалтике. С графом Милорадовичем мы общались довольно часто. С того памятного пожара его отношение ко мне изменилось. Свои надежды на осуществление реформ в будущем он связывал именно со мной. Поэтому петербуржский гарнизон был на моей стороне.
Вдобавок под моим началом находились Измайловский и Егерский полки. В их боеспособности и преданности я не сомневался.
Я не развил лихорадочную деятельность, чтобы не вызывать подозрений, но так как к моменту смены власти подготовился заранее, к началу 1825 года мои усилия начали приносить свои плоды.
Глава 31
Второго сентября Александр отбыл в Таганрог, где планировал провести всю зиму. Императрица Елизавета Алексеевна, несмотря на болезнь, отказывалась ехать на воды за границу. Поэтому решили провести зиму на юге, где климат мягче, а Петербург так далеко. Брат с супругой тяготились светской жизнью и хотели провести зиму подальше от двора и его интриг. Лишь один я знал, что в Петербург они больше не вернутся. С Александром мы не были близки, да и братом он мне, настоящему, не являлся. Но за те тринадцать лет, что я провел в этом мире, я успел привязаться к этому времени и к людям, которые меня окружали. Отчего после их отъезда мне стало грустно и немного одиноко. Благо у меня была семья, которая совсем недавно пополнилась малышкой Александрой. В прошлой жизни я и предположить не мог, что стану многодетным отцом. Но вот стал, и это, безусловно, самое лучшее, что произошло со мной в этом мире.
Осенние месяцы я провел в Петербурге. После наступления холодов – жизнь в столице замерла. Люди редко выбирались из дома и все выжидали наступления Рождества и празднеств, с ним связанных. К смене власти у меня все было готово, оставалось выжидать. Мы много времени проводили с Михаилом Михайловичем Сперанским, редактируя новый кодекс. Для него это было делом всей жизни, но он и не подозревал, насколько близок момент, когда его идеи воплотятся в жизнь.
Вечером 25 ноября ко мне в Аничков дворец буквально вбежал граф Милорадович. По тому, что на нем не было лица, я понял, что, по-видимому, то, чего я ожидал, случилось. Михаил Андреевич шагал по приемной взволнованный и со слезами на глазах.
– Что стряслось, Михаил Андреевич? – спросил я.
– Ужасное известие, – ответил он, и его голос пресекся. Я провел его в кабинет, где он, рыдая, отдал мне письма от князя Волконского и генерала Дибича, говоря:
– Император умирает, остается лишь слабая надежда.
Я сломал печати на конвертах и быстро пробежал глазами по письмам. Оказалось, что история с моим появлением в этом мире ничуть не изменилась. Будучи в Крыму, Александр простудился, но отказался от лечения. В итоге у него началось воспаление мозга, что означало верную смерть. В письмах сквозило отчаяние – все придворные были поражены таким внезапным поворотом событий.
Два дня до того, как пришло окончательное известие, что Александр скончался, прошли в лихорадочной деятельности. Соблюдая приличия, я несколько раз навещал свою мать, но остальное время провел, встречаясь с нужными людьми и в написании нескольких десятков писем и приказов.
Первым, кого я вызвал, был капитан Соколов, с которым мы сверили списки людей, подлежавших немедленному аресту. Для этого ему в помощь я выделил две роты егерей. Из агентурных донесений мне стало известно, что Южное общество готовит заговор с целью свержения императора. Это стало известно и Александру, который инициировал расследование. Но оно велось медленно и неэффективно. Северное общество являлось менее решительным, но я знал, что в знакомой мне истории многие примкнули к Рылееву и
