Трубецкому. История и здесь текла по знакомому мне руслу. Поэтому мы планировали арест сотни самых известных и решительных для пресечения мятежа на корню.
Генерала Милорадовича я попросил держать гарнизон в боеготовности и позаботиться, чтобы все офицеры были в казармах. Милорадович имел много знакомых из среды заговорщиков, и я не хотел посвящать его в свои планы преждевременно. Генерала Паскевича я попросил письмом быть наготове и, ежели понадобится, двинуть одну из дивизий его корпуса форсированным маршем к Петербургу. Декабрь не самый подходящий месяц для маршей. Обычно войска сидят на зимних квартирах, но тут ситуация могла стать чрезвычайной. Да и дивизию все же легче перебросить и обеспечить, чем целый корпус.
Я также послал письма генералу Дибичу и генерал-адъютанту Киселеву о планах восстания среди членов Южного общества с просьбой арестовать зачинщиков. На всякий случай в Тульчине, где пребывал Пестель, находилась группа из пяти человек с задачей нейтрализовать главных зачинщиков. Несмотря на то что многие заговорщики служили под началом генерала Киселева, я был уверен, что генерал выполнит мой приказ. Павел Дмитриевич, хоть и слыл либералом, был монархистом по убеждениям. Вдобавок существование тайного общества под его носом могло плохо сказаться на его карьере, а присланные доказательства не оставляли место сомнениям.
Кроме Петербурга и Тульчина, по нескольку человек находились в Москве, Одессе, Нижнем Новгороде, Риге, Киеве и Варшаве. Соответственно, как только стало известно о смерти Александра, я отослал письма генерал-губернаторам этих городов с просьбой всячески содействовать людям капитана Соколова.
В результате было арестовано около пятисот человек. Таким образом, десятку различных тайных обществ мы нанесли смертельный удар. Даже тем, которые не участвовали в заговоре. Уж очень момент был подходящий. История начала меняться – декабристов в ее анналах не было.
Утром 28 ноября мне принесли присягу гвардейские полки, а днем – гарнизон Петербурга. Смена власти прошла на удивление буднично. Люди еще не отошли от шока по причине скоропостижной кончины Александра, а потенциальные мятежники уже заполнили камеры Петропавловской крепости. Учитывая, что я был официальным наследником – цесаревичем и имел полную поддержку со стороны графа Милорадовича, присяга прошла без каких-либо инцидентов.
На следующий день в здании Сената собрались все высшие сановники империи. В огромной круглой зале было жарко. Когда я вошел, гул голосов смолк и все встали. Я занял место председателя Государственного совета и с биением сердца зачел манифест, составленный давеча Михаилом Михайловичем Сперанским. «Объявляем всем верным Нашим подданным… Наконец Мы призываем всех Наших верных подданных соединить с Нами теплые мольбы их ко Всевышнему, да ниспошлет Нам силы к понесению бремени, Святым Промыслом Его на Нас возложенного; да укрепит благие намерения Наши жить единственно для любезного Отечества, следовать примеру оплакиваемого Нами Государя; да будет Царствование Наше токмо продолжением Царствования Его, и да исполнится все, чего для блага России желал Тот, Коего священная память будет питать в Нас и ревность, и надежду стяжать благословение Божие и любовь народов Наших.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:
Николай.
Дан в царствующем граде Санкт-Петербурге, в двадцать восьмой день месяца ноября в тысяча восемьсот двадесять пятое лето от Рождества Христова, Царствования же Нашего в первое».
Я стал императором.
Книга 2
Император
Глава 1
Перезвон колоколов наполнил морозный мартовский воздух. Перекликаясь, колокола звонили по всей Москве, отчего стаи птиц, то и дело сгоняемых с колоколен и шпилей, порхали в воздухе. Осип Матвеевич, вытерев платком вспотевшее лицо, поднялся на цыпочки, пытаясь разглядеть подъезжающий кортеж. О том, что процессия приближается, можно было судить по крикам «ура», раздававшимся все ближе и ближе, и по движению толпы, как волна накатывающей на Осипа, стоявшего в первых рядах, за шпалерами парадно одетых гвардейцев. Лексашка, старший сын Осипа, шести лет от роду, сидел у отца на плечах, вертя головой, высматривая царскую карету. Народу собралось немерено, многие тысячи. Сосед Николай, стоящий рядом, говорил, что аж сто тысяч, но Осип не очень-то ему верил, ибо сосед любил прихвастнуть.
К коронации в Первопрестольной начали готовиться загодя. Еще в начале февраля завезли бревна для строительства трибун, а также булыжник и щебень для выравнивания дорог. Хотя площадь перед собором и так содержалась в образцовом порядке – а как иначе, чай, главный собор на Руси, – для сего торжественного события ее выровняли особо. Губернатор Дмитрий Анатольевич Голицын лично проверял готовность трибун для народа, убранство собора и другие насущные мелочи. Он чуть ли не ежедневно появлялся на стройке, наблюдая за работой строителей и прочего люда. Говорили, что сам император просил генерала проследить за крепостью трибун, дабы чего не обрушилось.
На площадь перед церковью Осип Матвеевич пришел с рассветом, а были и такие, кто приходил затемно, чтобы находиться ближе к действу. Оказалось, не зря, ибо поутру народу собралось многие тысячи, но благо трибуны вместили всех, и давки не случилось. Настроение стояло праздничное, приподнятое. Снег в Москве еще не сошел, но зимних морозов уже не было. Народ, одетый празднично – в яркие тулупы и кушаки, делился впечатлениями. Вот и сейчас Николай возбужденно сказал:
– Кажись, едут, а ну, православные, подвиньтесь малеха.
– Не ерзай, – ответил ему Осип, которому Николай как раз наступил на ногу.
Но сосед его не слышал, а стоя на цыпочках и разинув рот, наблюдал за взводом кирасир, возглавлявшим торжественный кортеж.
Вскоре за всадниками показалась процессия, состоящая из высших сановников империи, иностранных послов и придворных. Весь этот, казалось, бесконечный людской поток шел по красной дорожке к собору и исчезал в нем. Наконец, еще через час, когда солнце уже ярко освещало купола собора и играло на киверах гвардейцев, крики толпы усилились, что означало приезд молодой императорской четы. Лексашка от восторга аж заерзал на плечах, отчего Осип чуть не упал. Прикрикнув на сына, Осип Матвеевич и сам
