– Православные, – кричал уже довольно подвыпивший Макар, – дай бог здравия государю батюшке. Да за такое, да мы за него… – Недоговорив, Макар опрокинул в себя добрых полстакана первача, после чего, шумно выдохнув, грохнулся обратно на лавку.
– Мужики, – встрял в разговор сидевший напротив Афанасий, – а землицу-то когда делить будем?
– Дык староста сказал, что аккурат опосля Хлебного Спаса, – ответил ему Гаврила.
– Я вона што думаю, – сказал Афанасий, – землицы-то на всех не хватит, как делить-то будем?
– Так то ж, говорят, из городу пришлють человека землю делить. Всем по справедливости, – ответил Гаврила.
– Ох, не верю я в барскую справедливость, – ответил Афанасий. – А што, ежели барин не захочет землицу-то отдать? Хто тогда за нас вступится?
– Дык да мы тогда барина-то подпалим малехо, вмиг отдаст, – встрял в разговор сидевший напротив кузнец Никифор. – Он тогды супротив государева слова идеть. А за такое и в Сибирь послать могуть.
– И точно, – сказал Гаврила, – ежели государь велел, то куды ему деваться-то.
Тут в разговор встрял уже изрядно подвыпивший Макар:
– Хватит языками молоть, как бабы, давайте лучше выпьем, праздник ведь.
– И то дело, – ухмыльнулся Никифор, – ну будем, – скороговоркой сказал он и опрокинул в себя содержимое стакана. Разговор потихоньку затих, и лишь деловитое почавкивание разносилось над столом.
Глава 17
Как я уже упоминал, необходимые реформы и их правовая основа были разработаны еще в бытность мою цесаревичем. Я не изобретал колесо, а лишь воспользовался существующими идеями или теми, которые возникли позже. Многие проекты реформ уже обсуждались при брате моем, Александре, или были реализованы в других странах. Свое единственное преимущество я видел в послезнании, ибо, зная, куда ведет вектор развития и какой следующий виток сделает история, я мог легче выбирать из нужных альтернатив. Ведь в известной мне реальности освобождение крестьян и индустриализация произошли при Александре II и его преемниках. Но в этом случае необходимые преобразования произошли чересчур поздно, что в итоге и развалило империю. Я надеялся, что фора в тридцать лет при проведении реформ и более эффективное их исполнение благодаря моему послезнанию помогут избежать внутренних катаклизмов в виде нескольких революций и гражданской войны.
Век технологий – порождение западной культуры – только наступал. Но я знал, что в будущем этот лавинообразный процесс приведет в движение ресурсы всей планеты. Россия же, не являясь, по сути, столь агрессивно динамичной, в итоге отстала. Эта отсталость ярко проявилась поражением в Крымской войне. Поэтому проведение реформ я планировал не ради каких-либо либеральных идей, а для того, чтобы технологический уровень и внутренний порядок в империи соответствовали требованиям времени.
Крестьянская и правовая реформы были стержнем грядущих преобразований. Я заранее озаботился подбором нужных людей для осуществления задуманного. Благо положение Великого князя и наследника престола открывало многие двери. Таким образом, еще во времена правления брата моего, Александра, я попросил Михаила Михайловича Сперанского разработать кодекс, или, как мы собирались его назвать, Уложение, где будут собраны, и если надо, то заново сформулированы законы империи. Уложение обсуждалось в нескольких вариантах, чтобы иметь возможность вводить его постепенно, по мере продвижения реформ. Михаил Михайлович уже разработал одно, очень фундаментальное уложение, еще до моего появления в этом мире, но оно не было реализовано. А посему, учитывая его талант и опыт, я попросил его составить другое, куда вошла бы и часть уже созданного. Будущее Уложение обсуждала группа из восьми юристов, учитывая существующий российский и европейский опыт. Так, например, часть уголовного Уложения мы позаимствовали из уже написанного Михаилом Михайловичем, а часть гражданского из кодекса Наполеона. Соответственно, Уложение базировалось на предпосылке, что все население империи составляют свободные граждане, а посему параллельно разрабатывался проект крестьянской реформы, который включал в себя и юридическое освобождение крестьян, и создание базы для экономического развития сельского хозяйства.
Во главе комиссии по крестьянской реформе я назначил Павла Дмитриевича Киселева. Полковник Киселев являлся последовательным противником крепостного права, о чем неоднократно писал доклады Александру и мне. Во главе штаба II армии он проявил себя хорошим администратором и новое назначение воспринял как возможность на деле осуществить то, о чем мечтал. В итоге еще до моего восшествия на престол были готовы и новое Уложение, и проект крестьянской реформы, и подобраны люди, в назначенный срок возглавившие их исполнение.
1826 год прошел в подготовке, так как требовалось обучить достаточное количество землемеров, запасти зерновых для посева и возможного снижения урожая, разметить государственные земли, подлежащие передаче крестьянам. Вдобавок за этот год я упрочил свое положение на троне путем назначения своих людей на ключевые посты. Жандармский корпус, созданный с нуля, вырос в значительную силу, необходимую для подавления возможных беспорядков, да и полковник Соколов недаром ел свой хлеб, развернув сеть агентов в еще двух десятках городов империи.
Насчет самой реформы существовало множество мнений. Но даже самые либерально настроенные министры ратовали лишь за освобождение крестьян без земли или с минимальным наделом. Но это сводило на нет всю суть преобразований. Так как для всех крестьянская реформа являлась скорее актом социальным, или просто: «Чтобы было как в Европе». Для меня же крестьянская реформа была прежде всего реформой экономической. В долгосрочной перспективе она должна была повысить урожайность и высвободить рабочие руки для развития промышленности. А без ликвидации чересполосицы[18] и увеличения надела реформа ничего реально не меняла. Недаром после освобождения крестьян в моей реальности Александром II их уровень жизни лишь упал. Поэтому мы установили минимальный размер участка в пять десятин на душу. Помещикам при этом оставлялась усадьба и такой же кусок земли, как и остальным. Соответственно, существующих наделов на всех не хватало, отчего мы решили предоставить государственные земли в обработку, особенно за Уралом и в северноказахских степях.
Земля крестьянам предоставлялась бесплатно, за счет помещиков, разумеется. То есть помещики оказались пострадавшей стороной. С другой стороны, треть поместий и так
