были помилованы, но изгнаны из армии. Никаких конфискаций я в итоге не проводил, хотя жаба душила. Наоборот, ссыльные могли обналичить свое имущество, чтобы иметь средства на новом месте жительства. Князь Гагарин уехал в Лондон, будто бы в изгнание. На самом деле он согласился уехать, чтобы не мозолить глаза бывшим заговорщикам. Вдруг кто прознает, откуда ноги растут? Как минимум на дуэль вызовут или просто уберут по-тихому. Впрочем, князь не особенно любил Россию, поэтому переезд за границу воспринял скорее с одушевлением.
После раскрытия заговора я сделал вид, что обиделся на дворянское сословие. Ну а как же. Три тысячи человек арестованных, и это помимо многих им сочувствующих. Так что император мог показать, что чувствует себя преданным сословием, которое было призвано служить опорой трону, особенно в трудные времена. А посему поправка к закону о налогообложении, по которому все дворянское сословие должно платить налоги наравне со всеми, и добавка нового налога – на наследство, в размере десяти процентов, прошли без нареканий.
В середине 1829 года, после того как напряжение в стране немного спало, я объявил о переносе столицы в Москву, для чего в Первопрестольной будет выстроен новый правительственный комплекс. Этот шаг тоже прошел без нареканий, потому как мятеж произошел в Петербурге и большинство заговорщиков составляли именно столичные аристократы.
Но не успела страна успокоиться от потрясений крестьянской реформы, как пришла новая напасть – эпидемия холеры.
Глава 20
– Мор, мор! Спасайтесь! – кричали мужики, идя возле загруженной телеги. Колонна всадников остановилась. Несколько всадников спешилась и подошли к телеге, которая тоже остановилась. Мужики, увидав богато одетых людей, по привычке сняли шапки. Хотя прошло уже два года, как все сословия уравняли в правах, все равно привычка снимать шапку, разговаривая с барином, сохранилась.
– Кто такие будете? – спросил один из подошедших, судя по всему главный, – чего народ будоражите?
– Дык, ваше сиятельство, ведь мор же, – ответил коренастый мужичок с рыжеватой бородой. – Людишки прямо за день сгорають. У моего соседа младшой давеча помер. Загодя приболел и за два дня помер. Вот и решили мы, что бежать надо. У меня сестра в Твери, вот к ней и едем.
– Так не мор это, а холера, – ответил незнакомец, – а с ней бороться можно. За мной доктора едут, так что осилим. Да и вам возвращаться советую. Холера до Твери поди уж добралась, а ежели нет, то скоро доберется. Куда тогда побежите?
– Вам, конечно, виднее, ваше сиятельство, – ответил, сойдя с соседней телеги, другой господин, судя по виду, мелкий купец или лавочник, – но лучше бы вы повернули обратно. Люди сотнями мруть, сам видел. И нету от напасти этой спасения.
– Полной панацеи, конечно, нет, но кое-что сделать можно. – Он жестом подозвал одного из сопровождающих в форме гренадера. Тот открыл принесенный саквояж. Незнакомец достал небольшой брусок с прикрепленным куском бумаги. – Вот, – сказал он, протягивая по бруску мужикам, стоявшим подле, – это мыло, а с ним пояснение, что надобно делать, дабы избежать холеры. Мужики в толпе переглянулись: мол, где это видано, чтобы мыло от болезней помогало. Видать его сиятельство головой тронулся или малехо чего попутал. Мужик, похожий на купца, это и озвучил:
– Ваше сиятельство, когда ж мыло от болезней помогало-то? Это же не лекарство какое. Я вот в баню с мылом хожу с «Крымским», но желудок как болел, так и болит.
– Так мыло не есть лекарство, – ответил его сиятельство, – просто надо регулярно мыть руки с мылом, да и умываться почаще, но не в бане. Тогда и от холеры, и от чумы убережетесь. Вот в этой бумаге все подробно описано, что да как. Читать-то умеешь?
– Грамоте обучен, – обиженно буркнул мужик.
– Вот и зачитай родным и знакомым – многие жизни спасти сможешь. А вы, – незнакомец обратился к остальным беженцам, – лучше поворачивайте назад. В Москве безопаснее будет, – и с этими словами он повернулся и вскочил на коня.
– Не, – ответил один из мужиков, – мы уж далее поедем. Глядишь, и минует сия напасть.
– Ну, как знаете, – сказал его сиятельство, – только следуйте тому, что в грамоте написано. Глядишь, и убережетесь, – он пришпорил лошадь и тронулся вперед. За ним, поднимая пыль, тронулась в путь вся кавалькада.
– А хто это? – спросил рыжебородый одного из всадников.
– Не узнал, дурень? – усмехнулся драгун. – Это ж император, – и поскакал вслед за остальными.
– Вот те раз, – сказал коренастый мужичок, и перекрестился. – Сам государь в Москву пожаловал. А может, и действительно лучше того, ну, вернуться? И целая вереница повозок загалдела, обсуждая произошедшее.
Вечером московский генерал-губернатор, князь Голицын Дмитрий Владимирович, пожаловал в Кремль, где уже успел устроиться государь и его свита. Строительство правительственного комплекса, включая новую императорскую резиденцию, только началось, поэтому, наезжая в Москву, государь останавливался в кремлевских палатах. В кабинете, кроме императора, находились: шеф жандармов – Бенкендорф Александр Христофорович, министр здравоохранения – Гааз Федор Петрович и профессор Мудров из Московского университета.
– Здравствуйте, Дмитрий Владимирович, – поздоровался Николай и пожал руку вошедшему генерал-губернатору. – Вы как раз вовремя. Тут Матвей Яковлевич как раз докладывал статистику заболеваний и смертности в Москве. Получается, что принятые меры не в состоянии остановить эпидемию.
Профессор Мудров едва заметно кивнул: мол, да, не получается.
– На хватает врачей и обученного персонала, – ответил князь Голицын, – кроме того, беженцы из пострадавших районов разносят холеру по городу. А посему среди жителей возникла паника, и многие бегут из города.
