– Я не могу!
Лютава сбросила с головы вывернутый волчий кожух. Лицо ее выражало потрясение, близкое к ужасу.
Она стояла на коленях в тускло освещенной избе Родоведа. Сам хозяин и с ним Соловей сидели в дальнем углу, вокруг стояли Лютомер и Бранемер, а на лежанке вытянулось бесчувственное тело парня, которого она считала своим будущим зятем. Выглядел он как на краду кладут: большие черные круги под закрытыми глазами, бледное лицо, волосы прилипли ко лбу. Особых повреждений, кроме ушиба головы, на нем не было, и он едва заметно дышал.
Бранемер не зря привел сюда Лютаву с братом: надеялся, что хотя бы эти двое сумеют найти ведогон Хортеслава там, куда его швырнул удар секиры. Но даже Лютава, уж какая, казалось бы, опытная странница по тропам незримых, не смогла войти туда, куда стремилась. Стоило ей закрыть глаза под волчьим кожухом и «поплыть», как она вновь выплывала в Явь и обнаруживала себя все там же. Это напоминало попытки войти в дверь, нарисованную палочкой на земле. Грань Той Стороны стала непроницаема, как земная грудь для обычного человека. И для Лютавы это было так же страшно, как обычному человеку проснуться и обнаружить, что его не слушаются ноги.
Она подняла глаза на брата; его лицо выглядело таким мрачным, что сейчас он особенно походил на своего божественного отца в облике зверя. В голове у него еще гудело после неудачной попытки пробить стену Той Стороны, которая вдруг стала ледяной.
– Я ж не хотел! – в десятый раз воскликнул Бранемер – шепотом, будто боялся разбудить раненого, хотя только об этом все и мечтали. – Разве ж я его убить хотел? Что я – дикий какой, кровью дорогу Лады пятнать? Да и… Он же князю Зимобору старший сын, хоть и отдан полочанам…
У Бранемера были основания для досады и тревоги: умри сейчас Хортеслав – и старший князь всех днепровских и дешнянских кривичей станет его кровным врагом.
Лютава сжала губы, стараясь удержаться и не сказать то, что сказала бы любая женщина на ее месте: «А о чем ты думал, когда увозил невестку своего старшего князя? Когда принимал вызов его сына? Понятно, о чем! Вернее, чем!» Но что толку попрекать его сейчас?
– Здесь что-то есть. – Лютомер приблизился к Хортеславу и провел рукой над его головой. – Чем ты его так? – Он перевел взгляд на Бранемера.
– Обухом… Но он же в шлеме был!
– А тебе оружие не заговаривали? – Лютомер обращался к князю, но при этом бросил вопросительный взгляд на Родоведа.
Тот хмыкнул, отвернулся, но потом сурово посмотрел на Бранемера: сознавайся, мол.
– Мне… науз дали. – Бранемер вздохнул.
– Какой? – встрепенулась Лютава. – Покажи. Кто делал?
Увидев науз, она могла бы разобрать, что за чары наложены и как с ними бороться. И тоже посмотрела на Родоведа: лучшего искусника по этой части, которого она знала в земле дешнянских кривичей. Тот снова хмыкнул, но промолчал. Чего говорить? Сейчас она сама все поймет.
Бранемер полез за пазуху и вынул красный шнур с узлами. Лютава схватила его и тут же ахнула: узнала работу дочери.
– Это она! – Лютава выронила науз и схватилась за щеки. – Она… на своего же…
Она закрыла лицо руками и еще зажмурилась, пытаясь прийти в себя и сообразить, что же теперь делать. Ее дочь, будучи Ладой, сделала науз, который обеспечил победу похитителю – Велесу – и обрек на поражение ее нареченного жениха – Перуна! Стоя на пути божества, она повернула в другую сторону!
– Вот почему зима воротилась… – глухо из-под ладоней простонала Лютава.
У нее теснило в груди, словно сердцу не хватало места. Мысли метались. Надо что-то придумать, причем быстро. Но не поздно ли что-то изменить?
– Вставай! – бросил ей Лютомер. – И беги за своей дочерью. Вот почему никого из нас Та Сторона не принимает! Она его погубила, ей за ним и идти!
Лютава молчала и не шевелилась, пытаясь это представить. И не могла.
– Так не бывает, – прошептала она, будто великую тайну, хотя все присутствующие и сами это прекрасно знали. – Лада не ходит за Перуном! Это он приходит за ней. И если он не придет, она…
«Навек останется в плену», – мысленно хором окончили трое мужчин.
Ее дочь тоже это знала! Унеладе семнадцать лет, она давным-давно взрослая и выучена всему, что нужно княгине и жрице. Она сознательно сделала так, чтобы остаться здесь.
– Пока она не вышла в белый свет, она сможет пройти, – сказал Лютомер. – Сейчас она на Той Стороне. Иди к ней! Отправь ее за ним.
Лютава встала и сделала шаг к двери. Она знала, что должна попытаться. Но не видела возможности для своей дочери-Лады пройти туда, куда та сама же отослала ведогон Хортеслава.
Чтобы пройти в те края, нужна совсем другая…
И едва Лютава вскинула голову, просветлев лицом, как дверь отворилась. В избу ворвался порыв такого холода, что мужчины невольно обхватили себя за плечи. И, словно внесенная ветром, в круг света от единственной лучины вошла именно та, о ком они подумали. Та, что сможет пройти.
Но на них она не посмотрела. Младина обошла Лютаву, как дерево. Ее взор был прикован к лежащему.
Она застыла в двух шагах от лежанки, обеими руками прижав к груди укладку. Похожая на зимнюю березу, окутанную снегом и безмолвную. Ее лицо с приоткрытым ртом было неподвижно, но на нем постепенно проступало чувство – будто солнце вставало из глубокой воды. Наконец она сделала еще шаг, подняла руку, словно хотела прикоснуться к лежащему, но уронила ее, не осмелившись.
Это было то самое лицо. Не похожее, как у Веляши, а истинное. Эти русые кудри. Она сделала еще шаг, положила укладку на пол и робко присела на самый край лежанки, чтобы быть поближе к нему. Ей все казалось, что их разделяет тонкая, прозрачная, но непреодолимая грань. Или она сама незаметно ушла за нее, как той ночью в Осенние Деды.
