– Поспи, – предложила ему Семислава, поднявшись. – Мне не спится, я постерегу.
– Давай! – охотно согласился тот.
Потом натянул на голову свиту от комаров, свернулся на траве и мигом заснул.
Семислава сидела неподвижно, лишь изредка отмахиваясь от назойливых кровопийц. У них есть примерно сутки, чтобы встретиться с Лютомером и уйти подальше вверх по Оке. Едва ли это избавит их от погони, но тогда Ярко и Чернаве придется потягаться уже не с ней, лебедью, а с ним – Белым Князем Волков.
* * *
Все эти ночи после ухода Семиславы в лес Чернава ложилась спать с распущенными волосами, но одетая – готовая к дальней дороге. Под подушку она клала серебряную заушницу, за которой нарочно ходила на княжий двор. Эти заушницы тонкой работы, с пятью лучами на кольце, усаженными крупинками зерни, Семислава когда?то привезла из отчего дома в числе своего приданого и носила все семь лет, пока не овдовела и не нарядилась «в печаль». Умелая ворожея, Чернава во сне проникала в Навь и следила оттуда за будущей невесткой так же надежно, как если бы сидела в избушке Марениных прислужниц, не спуская с нее глаз. Серебряное кольцо, будто маленькая луна, освещало ей тропки Нави.
И однажды ночью она увидела, как Семислава тихо встает и выходит под звездное небо. Как идет по тропе мертвых через ельник, как вступает в Пекельный Круг. Как опускает руки к черной гари, обращаясь к лицу спящей Лунной Невесты…
И больше – ничего. Сон оборвался. Но Чернава не проснулась: тяжесть бессилия навалилась на грудь, сковала руки и ноги. Как иногда бывает, если гибнешь во сне и мучительно пытаешься проснуться. Старая ведунья рвалась в Явь, но не могла выйти из темных вод Нави.
Очнулась она только утром, когда рассвело. С трудом села, осыпанная длинными, тонкими, полуседыми прядями волос, еще почти таких же длинных, как у молодой беглянки. Сердце билось, заполнив, казалось, всю грудь. Чернава поднесла руки к лицу, пытаясь восстановить в памяти сон. Он поддавался с трудом, будто залитый смолой. Одно она помнила ясно: в Навьем ельнике что?то изменилось.
Прибравшись, Чернава велела позвать сына.
– Отправляйся в нашу Навь. Проведай невесту. Сон я видела нехороший – как бы не сбежала она.
Ярко переменился в лице. Приказав родичам готовить лошадей, он вновь вышел на свежий утренний воздух и быстро направился к избе Доброслава.
Тот уже собрался вместе с прочими на жатву и ожидал, пока выйдет челядь, стоя у двери. Ярко замер в десятке шагов. Доброслав был здесь, а значит, если Семислава и сбежала, то не с ним. Поздоровался старший брат вполне непринужденно. Ярко открыл рот, снова закрыл. Нельзя же спросить: правда ли Семислава сбежала? Знаешь ли ты что?нибудь об этом? На смех поднимет. После потери Молинки и отказа Лютавы Ярко уже был готов лучше умереть, но не пережить еще одного позора. Поэтому он просто развернулся и пошел к себе, где отроки уже держали коня. Сначала нужно побывать в ельнике.
С собой Ярко позвал Живорада и его двоих сыновей: Державку и Зажита. Во весь опор они скакали через луг, потом через перелесок, через поле, где уже жали рожь; жницы, едва начавшие работу, еще бодрые по утренней свежести, разгибались и в удивлении провожали глазами четверых торопящихся всадников.
Они уже были на тропе через болото, когда впереди мелькнуло что?то темное. Подумалось – медведь. И лишь когда «медведь» замахал руками и клюкой, Ярко придержал коня.
– Ушла! – Изо всех сил торопившаяся баба Полазка едва переводила дух. – Утекла лебедь ваша! С ночи. И короба ее нет. На Кругу нет, нигде нет!
Конь заплясал, вращаясь вокруг себя на узкой тропе. Ярко кусал губы, не зная, что делать. Хотелось немедленно мчаться куда?то, ловить ускользающее счастье, но куда? В какую сторону улетела его лебедь?
– Поедем до избы! – Живорад, как человек опытный, тронул его за плечо. – Посмотрим, нет ли какого следа.
До избы жриц оставалось совсем немного, и Ярко послушался умного совета.
Но ничего похожего на след обнаружить не удалось. Исчезли немногочисленные вещи, принесенные Семиславой. Запыхавшаяся Полазка, приковылявшая вслед за всадниками, подтвердила: Бела Лебедь собрала все свои пожитки, до гребешка. Да их и было при ней самая малость…
– Своей волей, значит, ушла! – Живорад сокрушенно покрутил головой. – Худо дело, сестрич…
– Куда она могла уйти? – Ярко предпочитал не задаваться сейчас вопросом,
– Да уж верно, не в чащу. Что ей там делать? Не просто так она пошла куда глаза глядят, коли пожитки собрала.
Державка поскакал назад, а оставшиеся трое поехали к Пекельному Кругу. Осторожно обошли его большой петлей по лесу, только Полазку послали на поляну посмотреть, нет ли чего. За Кругом вышли к тропе, что вела на Упу, – этим путем в круг доставляли мервецов, привезенных по реке. Ехали медленно, оглядывая тропу и растительность по сторонам. Надежда, что Семислава что?нибудь в темноте потеряет, была призрачной и не оправдалась. Вот и берег. Ивы, вода…
Вдруг Зажит вскрикнул. Ярко и Живорад обернулись: отрок показывал куда?то в кусты. Там что?то белело. Ярко соскочил наземь и бросился в заросли.
На ветке висел лоскут белой льняной тканины – простой, даже не подшитый. Ни вышивки, ни еще какой метки. Однако на нем были завязаны два узла. Сами по себе они ни о чем не говорили – кроме того, что кто?то о чем?то условился и оставил знак.
