солнышку поближе, потеплее, видать, все доспевает раньше.
– В небе… Ой! – Лютава медленно закрыла лицо руками.
Даже при воспоминании о вчерашнем ее пробирала дрожь и все перед глазами снова начинало нестись и кружиться.
Наконец она открыла глаза и протянула Красовиту руку, чтобы поднял.
– И сноп возьмите, – кивнула она отрокам. – Только несите осторожно, чтобы ни колоска не выронить.
Она попыталась сделать шаг, но застонала: болела каждая косточка, ныл шрам под коленом. Красовит вздохнул и взял ее на руки. Лютава привалилась головой к его плечу и закрыла глаза. Она была так измучена, что ее волновало лишь одно: как бы поменьше шевелиться самой.
* * *
В Щедроводье Лютава велела нести сноп в овин. Потом выпроводила всех. Постояла, глядя на свою добычу. Получилось, не получилось? Раздобыла она невесту для Мысляты и мать будущей ведуньи, новой Лесавы, или Навь обманула ее, подсунула невесть что?
Но гадать без толку. Лютава проверила, на месте ли мешочек с кудесами, мысленно призвала кудов быть наготове и, собравшись с духом, развязала узел пояса на снопе.
Сноп рассыпался колосьями… и пропал. Вместо него на земляном полу овина лежала девушка среднего роста, с довольно миловидным скуластым лицом и тонкими бровями. Русые волосы разметались, а сорочка и понева были те же, в которых Честиша?Росалинка несколько лет назад отправилась с матерью на сенокос.
Ореховые глаза ее были открыты и в изумлении смотрели на Лютаву.
– Ай! – от неожиданности вскрикнули они одновременно одинаково хриплыми голосами.
И тут дверь овина распахнулась и внутрь влетели человек пять?шесть Любомовых родичей с бабой Твердомой во главе. Лютава велела всем уйти, да и боязно было присутствовать при сотворении чаровных хитростей, но любопытно, поэтому все сторожили под дверью. А услышав два голоса там, куда вошла одна девушка со снопом, кто?то от испуга не удержался на ногах, упал на другого, тот – на дверь…
– Росал… – начала изумленная Озарка.
Лютава метнулась к ней и зажала рот ладонью.
– Молчи! – прикрикнула она на ошалевшую бабу. – Звать ее – Честобожа. Тех, у кого она была, при ней больше называть нельзя. Никогда. Поняли?
Все закивали.
– А если еще раз
Охающие женщины повели Честишу в баню. Озарка рыдала и причитала, а остальные торопились поскорее очистить возвращенную из леса, а заодно и посмотреть, не отрос ли у нее за это время хвост или еще чего такое. Лютава собиралась с ними, но сперва зашла к Твердоме за чистой сорочкой.
Возле избы ее ждал Лютомер.
– Ну, как ты, жива? – Он обнял ее, но Лютава вдруг вскрикнула.
– Ой! Больно, – пояснила она в ответ на изумленный взгляд. – И спина чешется.
– Кто ж тебя бил?
– Леший и бил. Сейчас схожу в баню, авось полегчает.
Они вошли в избу, Лютава направилась к укладке, на которой стоял короб с ее пожитками.
– Покажи, что там у тебя? – Лютомер подошел сзади. – Сильно досталось?
Лютава стянула сорочку со спины.
Лютомер протяжно просвистел.
– Все так худо? – спросила она, думая, что вся в синяках.
– Пес твою мать…
По голосу брата она поняла, что все не просто худо, а совсем худо.
Лютомер медленно поднял руку и погладил ее по спине.
– В баню ты, родная, не пойдешь… – задумчиво пробормотал он.
По спине Лютавы, вдоль всего позвоночника, тянулась темная полоса. А когда Лютомер к ней прикоснулся, то ощутил мягкие и в то же время упругие волоски.
– Что такое? – Лютава завела руку назад, осторожно коснулась своей спины… и замерла от неожиданности, обнаружив нечто такое, чего там быть никак не должно.
Вместо гладкой девичьей кожи она наткнулась на волчью шерсть. Вдоль хребта – от шеи до пояса и чуть ниже.
Леший все же успел отомстить ей за похищение невесты. Другая от его прикосновения навек превратилась бы в зверя и пополнила лесные стада, но в Лютаве он смог лишь пробудить глубоко запрятанную природу волчицы, и без того жившей в ней. Но теперь звериный дух вышел наружу.
Онемев, Лютава села на лавку. Уж чего только она не повидала за последний год, но это… Даже у Лютомера не имелось никаких внешних признаков его оборотничества. А у нее теперь есть…
