верлордам Баста. Именно такое отношение к детям верлордов довело вас вот до этого. – Он указал рукой на забрызганный кровью мраморный пол зала Совета Старейшин.
– Не беритесь судить о том, чего не понимаете, Волк, – отрезал Чолло. – Именно дети-заложники служат гарантией того, что под контролем Котов остаются другие народы Баста.
– А зачем вам нужно их держать под своим контролем? – спросила Уитли. – Разбейте оковы и дайте всем свободу. Гораздо лучше иметь союзником того, кто встает на твою сторону по убеждению, а не из-под палки, разве не так?
– А если они не захотят сражаться на нашей стороне, леди-медведица? – спросил лорд Тигара, с ног до головы разглядывая довольно сильно помятую в драке Уитли.
– Они вправе принять и такое решение, – ответил за подругу Дрю. – Но тот, кто захочет сражаться вместе с вами, будет делать это в десять раз отважнее и преданнее, чем по принуждению.
Дрю посмотрел на верлордов, которые не были лордами-котами и не захотели примкнуть ни к Обе, ни к Леону. Таких оказалось около двадцати, самых разных видов и размеров. Дрю подошел к Носорогу.
– Скажите, у вас нет родственника по имени Криг? – спросил он.
– Это мой кузен, бывший, очевидно. Полагают, что он мертв, – ответил лорд-носорог.
– Ошибаетесь, он жив и здоров, сражается сейчас в Омире на стороне народа Лиссии. А плечом к плечу с Кригом сражается Бегемот, – продолжил Дрю, обращаясь теперь к лорду-слону. – Могучий, почти как вы. Я поклялся своим друзьям, вместе с которыми бежал из Скории, что помогу им освободить от гнета их народы в Басте. И я приехал сюда за тем, чтобы выполнить свое обещание.
После этого Дрю обернулся к Тигаре и Чолло.
– Между прочим, и ваша внучка тоже сражается за свободу Семиземелья, Тигара, – сказал он. – Она воюет с армией Оникса и лордов-псов в пустыне вместе с Кригом и Бегемотом.
– Она в самом деле жива? Это не лживая уловка для того, чтобы столкнуть лбами Пантеру и Льва?
– Но даже если и уловка, то она неплохо удалась, – заметил Чолло.
– Табу – союзница Волка, – сказала Опал.
Дрю улыбнулся и добавил, протягивая свою руку лорду-тигру:
– И, что гораздо важнее, она мой друг.
Тигара пожал руку Дрю, потом они похлопали друг друга по плечам.
– Лиссия будет свободной, клянусь памятью предков, – прошептал Верховный лорд из Фелоса.
Подошли Опал и Чолло и положили свои ладони поверх соединенных в пожатии рук Волка и Тигра. Затем свою все еще не до конца освободившуюся от когтей руку добавила Уитли, вслед за нею то же самое сделали Носорог, Слон и Козел. А потом начали подходить все новые и новые верлорды, принося молчаливую клятву верности новому, невиданному доселе союзу.
– Значит, говорите, она сражается в пустыне? – неожиданно мрачным тоном переспросил Тигара.
– Да, в Омире, – ответил Дрю. – Табу вместе с лордами-ястребами отправилась на помощь лорду-шакалу Фейсалу, королю Омира. В настоящее время, насколько мне известно, они оказались в осаде в долине Бейна. На них наседают объединенные силы Котов и Псов.
Тигара и Опал обменялись тяжелыми взглядами.
– Сражающуюся под знаменами Лукаса армию, которая окружила Табу и ваших друзей в долине Бейна, возглавляет один из самых грозных бастийских командиров, – произнесла Опал. – Он жесток и смертельно опасен, как мой брат, но при этом вдвое хитрее и коварнее его. Если он окружил ваших союзников, они обречены. Он не остановится, пока они не умрут либо от посеребренной стали, либо от голода.
– Кто он?
– Фельдмаршал Тиас, – ответила Опал. – Лорд-тигр.
– Это мой сын, – добавил побледневший Тигара. – А Табу – его дочь.
Глава 7
Долгий сон может подождать
Он не знал, что именно привело его в чувство. Возможно, плещущая ледяная вода реки Редвайн, в которую до самого пояса были погружены его ноги. Набегавшие волны грозили смыть его с берега, на краю которого он лежал. А может быть, солнце, лицом к которому он лежал, пробудило его своим теплом от долгого сна. А мог его привести в чувство и резкий, горький запах дыма, поднимавшегося в небо от догорающих домов. Свою роль в его пробуждении могла сыграть и ворона, соскочившая с него, когда он пошевелился.
Но Трент Ферран подозревал, что главной причиной, по которой он вернулся назад от черты, отделявшей мир живых от мира мертвых, была любовь.
Он приподнял лежавшую в речном иле голову и взглянул на свое тело. Ниже пояса оно было погружено в воду, и своих ног Трент совершенно не чувствовал, настолько они онемели. О том, как давно он здесь лежит, Трент боялся даже подумать. Трент повернул голову, посмотрел вокруг, стараясь понять, где именно он находится.
Стоило Тренту шевельнуться, как его левое плечо пронзила жгучая боль, заставившая вскрикнуть. Он почувствовал себя так, будто кто-то воткнул ему под ключицу раскаленную кочергу и повернул ее. Скрипя зубами, Трент перевернулся на живот, оперся обеими руками о берег и начал медленно отползать вверх от края воды. Подъем
