– Шайи… Шайи…
Шепот скользил под сводом коридора, отражался от стен – и казался Аквамарину прекраснее песни.
Неужели чуткая умница издали услышала шлепанье ласт по камням? Или давно ждет его и время от времени зовет?
В морском обличье лицо Аквамарина не было приспособлено для улыбок, иначе бы рот растянулся до ушей.
Он шагнул из коридора в золотистый свет, к черному ряду металлических прутьев, огораживающих огромный вольер.
Вот она, Аша, – на своем любимом месте, на высоком скальном выступе. Увидела гостя, громко зашипела, полезла вниз по решетке:
– Шайи!
Когда-то скальпель проклятого мясника Алмаза повредил девушке голосовые связки, теперь она могла только шипеть. Алмаз отказался лечить горло рабыне: у него, мол, нет времени заниматься пустяками, да и зачем ей голос? Так что слово «Аквамарин» ей не выговорить. Но к чему тут проклятая кличка? Ну, хорошо, сам он к ней привык, но друзьям назвал настоящее имя: Джанни. Оно Аше под силу, только переиначила малость.
– Аша, милая, здравствуй!
Навстречу дорогому гостю рванулись сквозь решетку руки – такие же чешуйчатые, когтистые и с перепонками между пальцами, как у него самого, только темные. Полупрозрачная чешуя не скрывала черную кожу таумекланки.
И улыбается! У нее в лице больше человеческого, чем у Аквамарина. Он-то сам себе выдумывал морской облик, не об улыбках заботился, а чтоб в море легче жилось. И менял себя колдовством, а не проклятым скальпелем. А над остальными потрудился Алмаз, чтоб ему сдохнуть. Покрыл кожу чешуей, вставил зубы вроде акульих – и ладно. Само лицо менять не стал.
Зато Аша может улыбаться!
Интересно, как ее звали раньше?.. Ладно, Аша так Аша, имечко не хуже прочих…
А пещера уже наполнилась девчачьими голосишками. Звонкие вопли отражались от стен и неслись, казалось, со всех сторон:
– Джанни пришел!
– Ой, Джанни!
– Тебя долго не было!
– Что ты нам принес?
Обе проворно выбрались из домиков, похожих на большие собачьи будки, бросились в огромный бассейн и наперегонки поплыли к решетке.
Две серебряные рыбки, Уна и Гедда, сестры-виктийки…
Аквамарин никогда не забудет проклятый день, когда Алмаз, светясь от гордости, поделился с ним догадкой:
«Я понял, в чем причина моих неудач! Тело взрослого человека уже сформировалось, стало цельным, отторгает улучшения! Работать надо с детьми!»
Аквамарин тогда в первый и последний раз не сдержался, закатил бывшему хозяину в морду. Крепко закатил, со всего плеча. Но с таким же успехом он мог бы врезать кулаком по мраморной колонне. Только костяшки пальцев себе в кровь разбил. А у Алмаза от удара лишь голова мотнулась. И ответил, гад, ровно, почти приветливо:
«Когда-нибудь я и тебя научу обволакивать тело незримой защитной оболочкой. Человеческому оружию ее не взять. Разве что демон управится, и то не всякий… А к тому времени научись держать в узде чувства. Веди себя достойно, как подобает магу и ученому».
Сволочь проклятая…
А девчонки уже выбрались из бассейна, подпрыгивают у решетки, визжат, тянут к Аквамарину перепончатые лапки.
– Цыц, неугомонные! Где Морис, что с ним?
Разом притихли, посерьезнели.
С лица Аши сошла улыбка. Девушка развела руками:
– Оисохо…
Морису плохо, да? Значит, не зря Аквамарин спешил…
Девчонки заговорили наперебой – но тише, словно боясь, что хозяин услышит:
– Ничего не ест…
– Не выходит из домика…
– Свернулся калачиком…
– Не разговаривает…
– Алмаз велел его не кормить. Сказал: пусть сам ловит…
– Мы все-таки припрятали немножко рыбы…
– А он не ест…
Аквамарин про себя выругался крепко и солоно, как ругаются в портовых кабаках.
Видел он эту проклятую кормежку. Во время прилива приходят рабы с корзиной мелкой живой рыбешки. Рычагом отворяют отверстия, связывающие бассейн с морем.
