пожар. Видно, и судьям от Веллье тошно было… Сказитель еще добавил: «Мертвый волк никому не страшен, а обгоревший волк не годится даже на шкуру…»
– Мало ли чего сказители врут… – неуверенно хмыкнул эдон Манвел.
– Не врут, – вмешался в беседу верзила. – Ваша милость изволит знать коптильню Йоргена Штайса? Вот это когда-то и был дом Веллье. Он выгорел изнутри, одна каменная коробка осталась. Дед Штайса ее купил и перестроил в коптильню.
– Да? – озадаченно почесал бровь его хозяин. – Плохо этот Веллье держал в руках штурвал. Вот я… – Он оборвал фразу.
– Я же так и сказал! – кинулся в атаку Бенц. – Я Сончесу так и сказал: весь город говорит, что ду Венчуэрра велел спалить «Облачного коня»… простите, ваша милость, что сплетни пересказываю… так из-за этого ни одна бродячая собака лапой за ухом не почесала! А из-за того, что исчезнет неведомо куда чужак, у которого в городе ни родни, ни друзей…
– Ну… – согласно кивнул эдон Манвел, несколько опешив оттого, что мальчишка успевает первым произнести вслух его, эдона Манвела, доводы.
– А Сончес сказал: мол, дело с «Облачным конем» он тоже собирается использовать. Но эта история уже малость остыла – нужна новая, горяченькая…
Ду Венчуэрра хотел что-то сказать, но Дик опять успел первым:
– Еще он заявил, что уже заплачено тем, кто будет подбивать горожан на расправу с вами, ваша милость. И заржал, как конь: мол, в заварушке с Веллье тоже наверняка не обошлось без наемных крикунов. А кому не заплачено, кто хочет действовать по совести, тем письмо покажут.
– Письмо?
– Ну да. Он мне его дал почитать. Бумага по краю обгорела, но прочесть можно. Сончес еще сказал: «Этот злобный идиот поверил, что письмо сгорело…» Еще раз прошу прощения у вашей милости.
И Дик постарался как можно точнее пересказать текст письма, услышанный от опоенного зельем Сончеса.
А когда закончил – понял, что ему поверили.
– Одного не пойму, – задумчиво сказал красавчик, – как Сончес сумел все продумать? У него же в башке солома шуршит.
– Джермийцы ему лоцию расписали, – отозвался ду Венчуэрра. И жестко глянул на Дика: – Где сейчас Сончес?
– Да чтоб я знал! – вскинул перед собой ладони Бенц. – С чего это он мне докладываться станет?
– Это верно… Ты, парень, правильно сделал, что ко мне пришел. Этак сумеешь остаться в живых. А может, и на службу к себе возьму.
– Спасибо, ваша милость! А как быть с разрешением на взлет?
– С каким еще разрешением?
– Сончес велел мне готовить шхуну для полета. Я спросил: «Куда лететь?» Он ответил: «Никуда, но готовься так, чтобы все это видели». И он мне по дням расписал, что я должен делать. Сегодня надо получить у коменданта порта разрешение на взлет, а завтра – забрать лескатов из загона. Сончес еще сказал, что сам ко мне больше не придет. Но если я хоть в чем-то отступлю от его приказов, он узнает – и я об этом очень пожалею.
Эдон Манвел, размышляя, сдвинул свои широкие, густые брови.
– Ваша милость, – тихо подсказал красавчик, – если капитан Бенц не выполнит приказ, это может спугнуть джермийских союзников Сончеса.
– Верно, – кивнул «король». – Сончеса мы найдем, но оборвать джермийскую ниточку не хочу. Так что ступай, парень, к коменданту порта.
– Как прикажете, ваша милость, – учтиво кивнул Бенц. Шагнул к дверям, но, взявшись уже за бронзовую ручку в виде головы ягуара, обернулся: – И вот еще… такое дело… я крепко проигрался в «два грифона»… не найдется ли у вашей милости для меня в долг двенадцати коронетов?
От такой бесстыдной наглости эдон Манвел потерял дар речи и начал густо багроветь.
Дик примирительно вскинул ладони:
– Понял! Все понял, прошу прощения! Ну, нет – значит, нет!.. Уже ухожу!
И выскользнул за дверь, оставив «короля без короны» в шоке – то ли от нахальной просьбы, то ли от еще более нахального предположения, что у самого грозного человека в городе нет паршивых двенадцати коронетов.
Поэтому приказ проследить за Диком Бенцем вместо ошарашенного хозяина отдал Ференандо-Без-Промаха.
6
Собственная уцелевшая голова – дивный трофей победы!
Только за калиткой Дик окончательно поверил в то, что его не убьют. Хотелось оглянуться на массивную серую ограду и крышу особняка над ней. Но остановило нелепое опасение: вот обернешься – и калитка откроется, на улицу выбегут охранники ду Венчуэрры, затащат наглого гостя обратно в дом…
Оборачиваться Дик не стал. Он расправил плечи и с независимым видом зашагал по улочке. Даже пытался насвистывать, но мелодия вышла такой фальшивой, что Бенц это дело бросил.
Слежку за собой он обнаружил на подходе к длинному коричневому зданию, в котором располагалась канцелярия коменданта порта. Это здание комендант делил с командиром портовой стражи, а значит, место было не самое подходящее для прогулок всякого сомнительного сброда. Но эти двое не отстали от Дика. Один – мелкий, неприметный, за что Дик про себя назвал его Мышью. Второй, толстый и какой-то потертый, словно старое сукно, уже встречался Бенцу во время странствий по закоулкам Порт- о-Ранго. Помнится, прозывался он Кадушкой.
