тел…
– А локусы х’шанцев словно стражи: не пропустят чужого, – усмехнулся Кшеола Ом, посмотрев на меня.
– Думаю, ДНК вируса не содержит какой-либо информации о половой принадлежности. А значит, для локусов х’шанцев он является генетическим мусором – соответственно симбиотическая связь не образуется. И, что еще более вероятно, именно по этой причине не происходит заражения.
– Все согласны? – спросил Зельдман после того, как закончил баквирусолог Шитцини. – Принимаем данное мнение за главную версию?
Мы дружно кивнули. А я с горечью заметила:
– Как жаль, что предыдущей команде не хватило времени. Они провели колоссальную работу, преподнесли нам все на блюдечке, а самим не хватило времени… совсем чуть- чуть.
– Не факт, – хмуро заметил инфекционист. – Выяснить, кто убивает и как – не равнозначно найти лечение.
– Можно синтезировать искусственный локус и «прививать» согласно половой принадлежности, – предложил профессор Ом. – Для всех, конечно, не панацея, но для зараженных или находящихся в зоне риска – вполне.
– У нас нет живого образца, господа, – возразил Башаров. – Поэтому наши выводы пока умозрительны.
– Нас в любом случае ждет целая планета, – флегматично пожал плечами Зельдман.
– Что-то мне не хочется разделить судьбу заключенных и прожить оставшуюся жизнь рядом с ними, – поморщился Башаров.
– Почему вы столь пессимистично настроены? – удивился цитранец.
Башаров скрестил ноги, по-прежнему опираясь на стол бедрами и ладонями:
– Видимо потому, что на данный момент мы гипотетически разобрались, что убивает живых, и даже, вероятно, нашли способ защиты, но вопрос по розовой остается открытым. А она, смею напомнить, мало того, что является переносчиком вируса, так еще и сама паразит. Как нам нивелировать ее влияние и разрушительное действие?
– Энергетическая пиявка, – мрачно процедила я, глядя в пол и задумавшись над этим вопросом.
– Точное определение, – мягко усмехнулся Илья. – Только у нас две энергетические пиявки-симбионта.
– Есть еще одна проблема, – вспомнила я.
– Какая? – Ученые уставились на меня.
– Юридическая, – буркнула я в ответ, но, отметив полное непонимание у естествоиспытателей, продолжила: – Согласно х’шанскому законодательству, создание или синтезирование искусственных локусов запрещено высшим законом.
– Да, вы правы, – нахмурился Зельдман, – можно создать нехороший прецедент. А что еще хуже, нам могут не дать возможности их синтезировать, даже для проверки научной гипотезы.
– Это почему же? – возмутился Шитцини. – Мы не обязаны докладывать о…
– Мы на х’шанском корабле, а вокруг нас «Призраки Х’ара», мастер. – Башаров, как обычно, убедителен и прямолинеен.
– Я займусь согласованием с руководством ОБОУЗ, они будут сами решать, – тяжело встал с кресла пожилой инфекционист. – Но пока они не дадут ответ, никто из моей группы на планету не сунется. Мы не суицидники в конце концов, а ученые.
Мы еще минимум час потратили на обсуждение. Затем «постановили», что генетик Ом займется синтезом локусов. Пока нелегально. И образцы экипажа корабля ему в помощь.
Я все-таки вернулась в салон поесть, а то аппетит на радостях разыгрался, да так, что после решила немного отдохнуть в своей каюте, заодно побыть в одиночестве. Автоматически убрала лишние вещи в шкаф, погладила прохладные полированные бока нанатона, ощутив отзыв родной энергетики. Затем плюхнулась на непривычно узкую жесткую кровать. Эх, а дома – широкая, мягонькая, с чудесными разноцветными подушками…
Бездумно поглазела на светло-серый потолок, расслабляясь, но погружаясь вместо сна в размышления. Я мысленно перебирала кадры с места трагических событий, систематизировала данные по розовой заразе, прокручивала в голове обсуждения с коллегами, наши предположения и выводы. Шаг за шагом разбирала на составляющие и анализировала, критиковала. Все сводилось к последнему вопросу: что делать непосредственно с розовой?
Если от вируса, пока гипотетически, можно защититься искусственным локусом, то розовая остается темной лошадкой. Энергетическая пиявка, разрушающая структурные связи, молекулы, которая еще и неорганикой питается.
Какие у нашей миссии могут быть перспективы? При наличии на планете Т-234 столь опасных соседей, как вирус Ома и бактерия Зельдмана, ни о каких дальнейших разработках недр и ее использовании в целом речи не идет. Никто не позволит рисковать всей Галактикой. Значит, в ближайшем будущем предстоит лечение, профилактика и вакцинация заключенных и обслуживающего персонала планеты-тюрьмы, а затем – массовая эвакуация. Положим, мы отыщем приемлемое решение проблемы, но на проверки и исследования уйдет несколько лет.
Хотя, более вероятно, с учетом специфики населения, эвакуируют лишь тех, у кого нет пожизненных сроков. Правительства умеют считать деньги, и частенько именно смета расходов влияет на принятие тех или иных решений. Даже если они попахивают бесчеловечностью. Кроме того, на планете бунт – обстоятельство, которое тоже может послужить важным фактором в принятии любого решения.
Я хохотнула, поймав себя на мысли о присвоении чести открытия вируса и бактерии соответственно Ому и Зельдману. Надо обсудить этот аспект с коллегами; думаю, остальные согласятся, что именно Ом обнаружил вирус в розовой. А Зельдман как-то незаметно возглавил научную часть нашей экспедиции и отлично направлял вектор любой
