парковке. Праздник только начинался – впрочем, как и наша семейная жизнь.
– Надеюсь, ты не планируешь и из родительского дома забирать все свои памятные вещи? – рассеянно поинтересовался мой муж, разглядывая Землю из иллюминатора.
Огромный пассажирский лайнер, курсирующий между крупными колониями Земли и Тру-на-Геша, остался на орбите, а пассажиров отправляли в космопорт челноками. Лейс разглядывал голубой шар с любопытством и, кажется, думая о годах, проведенных в Звездной академии Земли.
– Хеш’ар, ты еще долго будешь вспоминать мой тру-на-гешский гардероб? – насупилась я. – В конце концов, половину я отправила в Армию спасения.
Лейс в недоумении повернулся ко мне – видимо успел на что-то другое переключиться, – но, когда дошло, улыбнулся почти виновато:
– Прости, я не хотел снова давить на больную мозоль. Ту половину ты вряд ли смогла бы носить на станции. Она неприемлема для замужней женщины… х’шанки, да еще супруги руководителя разведки дальнего космоса.
– Да уж. – Я скрестила руки на груди. – Мне пришлось и свой шикарный красный аэробот продать, а знаешь, как он мне дорог был! И чем он моему статусу помешал бы?
– Цена транспортировки бота превышала его стоимость, – спокойно, в который раз пояснил Лейс.
Верно говорил, но внутри у меня еще бурлила горечь потерь. Мы летели с Тру-на-Геша, где меня в ходе ознакомления с размерами приданого оставили без львиной доли нажитого за время личной свободы. На миг даже мысль прошила, что свобода-то недолгой оказалась!
Лейса моя квартира поразила до глубины души. Если разноцветные стены в цветочек, плафоны и бра в виде ярких насекомых, толстые ковры на полу и десятки подушек на диванах и кровати он перенес почти спокойно и философски (хотя в его глазах я заметила легкую панику), то увидев размеры и содержимое гардероба, впал в ступор, оценив масштаб перевозки и сил, которые придется потратить. А ведь сначала надо было еще и упаковать все это великолепие. Вот тогда и произошла наша первая семейная ссора. И именно тогда я пожалела, что не прикусила себе язык в ночь после свадьбы, когда на волне сладострастия призналась Лейсу, как меня возбуждают его патриархальные замашки альфа-самца. Обознатушки-перепрятушки!
Пришлось познавать всю «прелесть» жесткого характера своего мужа, предупреждениям о котором я не вняла чуть раньше. Мой гардероб бескомпромиссно ополовинили. Причем ревнивый Лейс отбирал приличную, сообразно своему мнению, одежду, пообещав взамен утраченной предоставить в мое распоряжение любые средства из его жалованья, не забыв уточнить, что с большим удовольствием поучаствует в выборе.
Увидев мой шикарный ярко-красный бот, Лейс медленно, задумчиво его обходил, а я с мрачным предчувствием ждала подобного исхода. И не ошиблась. И опять вольна буду выбрать, в случае необходимости, новый.
Потом я появилась в университете в сопровождении мужа. И, с одной стороны, бравый генерал вызвал ажиотаж у женской части альма-матер, взбесив уже меня, а с другой – похожие расцветкой и манерами на павлинов мужчины-труны, вившиеся возле меня, довели до бешенства Лейса. В общем, уволили меня быстро. Начальство не преминуло укорить за поспешный недальновидный шаг, но так, чтобы х’шанский х’шет, известный на всю Галактику из-за событий на Т-234 стараниями СМИ, не слышал.
Теперь меня на Тру-на-Геше ничего более не держит. Багаж отправлен на станцию – наш будущий дом. Чудесная квартира и обожаемый бот проданы. Улетая, я даже всплакнула и неожиданно открыла новую грань у моего мужа. Увидев слезы, он немедленно смягчился и в течение перелета на родину любил, холил и лелеял меня всевозможными способами. Даже звезды наконец показал на настоящем свидании. Для прославленного х’шета командор пассажирского лайнера сделал исключение: предоставил смотровую площадку для нас двоих.
Вот тогда я забыла обо всех печалях, потому что стоять среди звезд, нежась в руках любимого мужчины, и любоваться видами космоса – нереально, сказочно, умиротворяюще. Что значит жалкий гардероб на фоне мириад звезд? Ерунда!
– Давно я здесь не был, – тихо вздохнул Лейс, возвращая меня в реальность. – Надеюсь, в этот раз будет иначе.
Я встрепенулась. Мужа до сих пор беспокоит встреча с моими родителями, хотя мы досконально обсудили ее. Иногда мне казалось, он боится, что меня у него снова заберут.
– Теперь мы вместе и навсегда, что бы ни случилось. – Я перегнулась через подлокотник и, обняв его за плечо, прижалась.
Посмотрев мне в глаза, Лейс улыбнулся, и в изумрудной сияющей глубине разлилось море нежности, от которой у меня закружилась голова, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Бог ты мой, как же я люблю его!
– Я знаю, родная, – шепнул он, подняв ладонь и погладив меня по щеке.
Я ткнулась лбом ему в плечо и призналась, наслаждаясь лаской:
– Когда ты касаешься меня так и смотришь… с нежностью, я готова душу отдать. Простить что угодно и выполнить любое твое желание…
Твердые пальцы обхватили мой подбородок, заставляя приподнять лицо и снова посмотреть ему в глаза:
– Я тоже, любимая. Готов на все ради тебя. И хочу, чтобы ты об этом знала.
– Предупреждаешь? – весело удивилась я серьезности и даже отчасти угрозе, прозвучавшей в его голосе.
– Даш, я слишком люблю тебя. – Муж уклонился от прямого ответа, пожав внушительным плечом.
Мы смотрели друг на друга влюбленными взглядами, потом я не выдержала:
– Лейс, я обещаю, все будет хорошо.
– Да, – легко согласился он, – я позабочусь об этом.
О чем именно, спросить не успела: шаттл завибрировал, притормаживая, пассажиры оживились, значит – прилетели.
