служившего покрывалом плаща, как бы невзначай почти полностью скрыв лицо раненого.
Оденсе не понадобилось тщательно осматривать раны, чтобы понять, насколько они серьезны. Она просто отодвинула рваную ткань. Обнажилась окровавленная, иссеченная плоть.
– Мать Берегиня, – прошептала Оденсе. Ее веки вздрогнули. – Это же след от Полночной Звезды. – Кончики ее пальцев пробежали по телу, ощупывая края обширной раны. – Откуда вы его везете?
– С переправы. – Ольм отвечал, стараясь не встречаться с берегиней взглядом.
– Быть этого не может. Его ранили не больше пяти – шести часов назад.
– Так и есть.
Берегиня нехорошо сощурилась.
– И как так? – спросила она, уже прозревая ответ. – До переправы две недели пути.
– У нас был проводник, – чуть помедлив с ответом, все же признался Ольм.
– Про-вод-ник? Это то, что я думаю?
Ольм с нажимом добавил:
– У нас не было выбора.
– М-да? Выбора, говорите, не было? – После этих слов Оденсе громко сказала «уфф», с сомнением покачала головой и похлопала все еще круглыми от удивления глазами. – Что ж, иногда так бывает. Совсем нет выбора. Хотя не все в это верят. – Она снова покачала головой. – И все равно, протянуть даже пять часов с такой раной – есть везение невероятное! След от Полночной Звезды – след смерти. – Она рассуждала вслух, задавала вопросы и сама на них же отвечала. Будто говорила сама с собой. – Звезда прошла достаточно высоко над ним, иначе было бы задето сердце. Вернее, его, скорее всего, вообще не было бы. Его мышцы будто камень… Нет сомнений, вы использовали что-то. Нечто аналогичное по своей сути Полночной Звезде. Не так ли? Я права?
Ольм отвел глаза, но ответил:
– Да.
На несколько минут над присутствующими повисло молчание. Оденсе переводила взгляд с одного лица на другое. Неожиданно она улыбнулась, правда, в глазах при этом не отразилось тепла, только тень набежавшей печали.
– Ну же, не томите меня. Это снова то, о чем я думаю?
– Это магия монашеского ордена. – Лицо Ольма приобрело такое выражение, как будто у него внезапно заболел зуб.
– Просто потрясающе. – Она нервно скрестила на груди руки и почти тут же снова развела их, поднеся с двух сторон к вискам. Сжала их, будто пытаясь замедлить бьющийся в них пульс. – Просто потрясающе. И кто из вас на это решился? – Женщина переводила взгляд с одного лица на другое. – Ах вот как… Это кто-то, кого здесь нет… И где он? – спросила она и почти тут же протестующе выставила перед собой раскрытую ладонь. – Нет! Ничего не отвечайте, я не желаю больше ничего знать. И этого довольно. Магия монашеского ордена – это магия смерти. И она бродит где-то поблизости от моего дома… Вы знаете, что сделали своему другу только хуже?
– Хуже, чем это? – вмешавшись, подал голос Саммар и указал на изувеченную грудную клетку Годэлиска.
Оденсе неопределенно повела плечами и скомандовала:
– Ладно. Так, переносим его. Быстро. Его еще держит… ваше «средство». Мне надо не прозевать тот момент, когда его отпустит…
Тело осторожно внесли в дом, переложили на освобожденную поверхность стола. Ольм осторожно стянул с ног Годэлиска сапоги, а Гыд тем временем успел заменить край отброшенного плаща, скрывающего лицо, найденным в хате полотенцем. Он делал вид, что сосредоточился на тщательнейшем вытирании лба Годэ. Оденсе тем временем быстро выкладывала на застеленный белоснежным рушником табурет все, что, возможно, могло ей понадобиться.
На секунду ее рука остановилась. Встретившись взглядом с Саммаром, Оденсе произнесла, как бы продолжая прерванный ранее разговор:
– Заблуждение думать, что нет ничего хуже смерти. Не все измеряется ее порогом.
– Это для кого как, – буркнул Саммар и тут же получил локтем в бок от проходящего мимо Ольма.
В дальнейшем берегиня была немногословна. Она повелевала, остальные подчинялись.
Держали, поднимали, грели, мыли…
– Что ж, бог нам в помощь. Бог, дарующий свет, любовь и жизнь. – Она сделала ударение на последнем слове. – Молитесь, чтобы у него хватило сил. Полночная Звезда должна была выжечь их почти все безумной болью. Нет сил человеческих, чтобы вынести ее… Но жизнь все еще теплится, и вам удалось добраться сюда – значит, на это есть воля Создателя.
Эта фраза заставила Саммара с Ольмом переглянуться, а Гыда понадежнее укутать лицо раненого. Не обратив на это внимания, Оденсе продолжала:
– А ведь вы своими стараниями изменить естественный ход судьбы исчерпали остаток его жажды к жизни, должно быть, до самого дна. Чем держится до сих пор ваш друг – за пределами моего понимания.
Чем больше слабела сила, отданная Шелестом, тем явственнее становились доносящиеся из-под полотенца стоны и тем быстрее летали над телом Годэлиска руки Оденсе. Ольм наблюдал за ней. По тому, что она не нервничала, он понимал, что, скорее всего, все идет довольно-таки неплохо. И несмотря на все высказанные берегиней ранее сетования по поводу несостоятельности монашеской магии, их старания не пропали даром. Они сумели сохранить своему другу жизнь. Однако Ольм не мог не заметить, что лицо
