– Да с чего вы оба вообще взяли, что Годэ в харадскую сторону двинулся? Так уверены, главное, оба…
Мужчины переглянулись, а потом воззрились на Дарину с нескрываемым удивлением. Саммар фыркнул:
– А куда ему еще идти? Обратно в Потлов, к князю Всемиру, за второй Звездой? Или в Княжград?
– А может, он за нами в Латфор поперся?
– Зачем? – Саммар покачал головой. – Мы Ольма и без него проводили. Так что нет у него никаких дел в той стороне, кроме как нас найти. А нас там нет – это он точно знал.
– Так пойдем в ближайшую деревню, чтоб нам местного задохлика подогнали. Он нам путь сократит. И мы Годэ перехватим и в Харад двинем, – подытожил Гыд.
– Не нравится мне это, – бормотала Дарина, пересекая поляну в направлении, где на ее границе маячила фигура Шелеста. – Сначала сюда гребли через все эти деревеньки, теперь еще промеж этих Хвостов плутать… А хвосты, если подумать, растут не то чтобы из спины, вот как бы нам прямо под тем самым хвостом не оказаться…
Через несколько часов в лесу Рина уже ругалась в полный голос. Ее лошадь провалилась передней ногой в топь, и девушка чуть сама не свалилась в грязь, перелетев через шею. Из одной деревни селяне их послали за чудо-проводником в другую, из второй – в третью, а там удивленно развели руками: дескать, что здесь искать того, чего отродясь в этих местах не водилось.
В конце концов Саммару указали в сторону болот. Проводник приходит оттуда, туда и уходит. И больше никто ничего не знает. Сами-то селяне его не жаловали, зная о таинственной вражде между берегиней и лесным человеком. Как и бывает во время вражды, если любишь кого-то – берешь его сторону и начинаешь плевать в спину его соперника. А к Оденсе во всех близлежащих деревнях относились как к родной, и, следовательно, плевали на всех лесных людей.
– Харадцы, эй, харадцы! – услышал Саммар, когда они в третий раз за день выезжали за околицу очередной деревни. Он обернулся.
В их сторону, опираясь на палку, ковыляла древняя старуха. Добротная и чистая одежда, красиво повязанный новый платок на голове говорили о том, что семья долгожительницы о ней заботится и уважает, а не стремится избавиться от ее присутствия, засунув подальше на полати, как ненужную старую прялку.
– Здорова будь, мать, – пробасил Саммар. – Чего тебе?
– Нелюдь ищете, я слыхала? Так ежели действительно нужон он – то в лес-то не суйтесь.
– Это еще почему? – удивленно усмехнулся Саммар. – Просвети-ка, мать, а то я что-то не пойму.
– Не пройдете – дождей было много, утопнете, если сунетесь. А вот если на берег Бура выйдете и будете его держаться, а потом на правый Хвост свернете – то в самый раз попадете к лесолюдам. Там тоже заболоченных мест немало встречается, но все же пробраться можно. – Старуха смотрела на харадца снизу вверх, подслеповато моргая.
Путники переглянулись.
– Спасибо, – поклонился в седле Саммар. Он бросил быстрый взгляд на Шелеста, будто желая узнать его мнение – лукавит старушенция, отправляя их по ложному следу, или говорит правду.
– Да что там спасибо! – Старуха положила сухонькую морщинистую руку на перекладину самого крайнего в деревне забора. – Вы не утопнете – вон она мне и благодарность будет.
– Как так? – спросила Дарина.
– А вот так. – Старуха повернулась, чтобы идти обратно. Погоня за этой четверкой порядком утомила ее. Она хотела сделать доброе дело, а ей, похоже, не поверили. Старушка насупилась и решила уйти не попрощавшись.
– Почему вы решили нам помочь? – спросил Шелест.
– Так что ж тут удивительного? Вы же харадцы! – Старуха говорила, удаляясь от них. – Как вам не помочь? Зять мой, дочерин сын, харадец был, и внуки, выходит, тоже были харадцами. Дочка моя счастлива с ним была, ох как счастлива. Если б им кто помог, как я вам сейчас, – может, они бы и выжили. И дочь моя с ума бы не сошла, счастья в мире прибавилось бы. И мне бы так горько не было бы. Матери же есть у вас – вот я им-то и помогаю.
– Благодарствую, мать! – крикнул ей вслед Саммар.
– Спасибо, – произнес Шелест. Он поглядел на Саммара. – Дарина-то в конечном итоге права была. Зря крюк сделали. По берегу Бура к проводнику пробираться – время потратим больше, чем выиграем.
– На большак, значит? – спросил Гыд.
Саммар медленно кивнул. Все ждали злорадных слов Дарины, но она молчала.
Пауза, повисшая над шедшими бок о бок людьми, затягивалась. Первым не выдержал Гыд. Он шутливо толкнул Рину в бок:
– Чего ты задумалась? Слова про счастье с харадцем проняли?
– А? – нахмурилась оторванная от своих мыслей девушка.
– Я говорю, задумалась о том, чтобы следующий раз не промахнуться и за харадца замуж выйти?
– Ты это к чему?
– Ну вот старушка же сказала, что дочка ее очень счастлива была с харадцем…
– Так счастлива, что с ума сошла, – невесело усмехнулась девушка. Она посмотрела на обросшую вихрами чернявую гриву Гыда. – А чего это ты со мной женихаешься со вчерашнего дня?
Прислушавшийся к их разговору Саммар засмеялся.
