Возвращается к столу.
А я убираю телефон в карман. Мысли бегут в самых безумных направлениях, тянутся к мрачным фантазиям.
Вот поезд, на котором я еду, сходит с рельсов.
Мое тело исковеркано до неузнаваемости.
Или его вообще не находят.
Я вступаю в эту жизнь.
И пусть она не совсем моя, но, может быть, достаточно близка к моей.
Вечер. Я все еще сижу на скамейке на Элеанор-стрит, напротив особняка из коричневого кирпича, который не мой. Соседи возвращаются с работы и из школы.
Какое это чудо – возвращаться каждый день домой!
Быть любимым.
Знать, что тебя ждут.
Я думал, что ценил это все, но теперь, сидя на холоде, понимаю, что принимал счастье как данность. А разве могло быть иначе? Пока жизнь не перевернется, мы ведь и не представляем, что имеем и насколько оно хрупко.
Небо темнеет.
Тут и там, по всему кварталу, в окнах загорается свет.
Возвращается домой и Джейсон.
Мне нехорошо.
За весь день ни крошки во рту.
Ни капли воды с самого утра.
Аманда, должно быть, с ума сходит от беспокойства, но я не могу заставить себя уйти. На другой стороне улицы разворачивается моя жизнь. Или, по крайней мере, некое поразительное ее подобие.
Далеко за полночь я отпираю наконец дверь нашего номера в отеле.
Свет включен. Телевизор орет.
С кровати встает Аманда – на ней пижамные штаны и футболка.
Я тихонько прикрываю за собой дверь.
– Извини.
– Ну ты и свинья!
– Плохой получился день.
– Это у тебя получился плохой день.
– Аманда…
Лукас подступает ближе и изо всех сил толкает меня обеими руками, так что я врезаюсь в дверь.
– Думала, что ты меня бросил. Или что с тобой что-то случилось. Я же не могла с тобой связаться! Уже начала обзванивать больницы, давала твое описание…
– Я бы никогда тебя не бросил.
– А мне откуда знать, бросил бы или не бросил? Напугал до чертиков!
– Извини, Аманда.
– Где ты болтался? – Она снова толкает меня на дверь.
– Сидел на скамейке напротив своего дома. Весь день.
– Весь день? Зачем?
– Сам не знаю.
– Это не твой дом, Джейсон. И семья не твоя.
– Знаю.
– Правда?
– А еще я следил за Дэниелой и Джейсоном на свидании.
– То есть как это, следил?
– Стоял возле ресторана, где они ели.
Говорю, и мне самому становится вдруг стыдно.
Прохожу мимо Аманды в комнату, сажусь на край кровати.
Она подходит, останавливается передо мной.
