Думаю, до смерти не замерзну.
Но и заснуть едва ли удастся.
Закрываю глаза, и тут меня осеняет.
Случайный выбор.
Как победить противника, наделенного способностью предугадывать все, любые твои шаги и действия?
Неожиданностью. Предпринять действие совершенно произвольное.
Незапланированное.
Нечто, о чем раньше почти или совсем не думал.
Может быть, ход будет неудачный и весь твой план рухнет, а игра будет проиграна.
Но может быть, застав врага врасплох, ты получишь непредвиденное стратегическое преимущество.
Если этот посыл верен, то как применить его на практике к нынешней ситуации?
Как сделать что-то из ряда вон выходящее, что невозможно предугадать?
В какой-то момент я засыпаю.
И просыпаюсь, дрожа от холода, в серо-белом мире.
Ветра нет, снегопад прекратился, и за голыми деревьями видны кое-где кусочки городского профиля и верхушки самых высоких зданий, касающиеся низкого облачного неба.
Белое, нетронутое поле.
Солнце еще только встает.
Мигают и гаснут уличные фонари.
Я сажусь, с трудом разминая затекшее тело.
Одежду слегка припорошило.
Дыхание срывается с губ белыми перышками.
Такого безмятежно-ясного и торжественно-величественного утра над Чикаго я еще не видел.
Утра над городом, где пустые улицы приглушили все звуки.
Где небо бело и земля бела, и на этом фоне четкими силуэтами вырисованы дома и деревья.
Семь миллионов человек…
Я представляю себе их.
Кто-то еще лежит в постели, кто-то стоит у окна и, раздвинув шторы, смотрит на то, что оставила после себя снежная буря.
Какая умиротворяющая картина!
Поднимаюсь на ноги.
Она есть у меня, одна безумная идея.
Толчок ей дало кое-что, случившееся вечером в баре, перед самым появлением Джейсона. Сам бы я никогда ничего такого не придумал, и именно в этом ее ценность.
Я иду через парк, держу курс на север, в сторону Логан-сквер.
В направлении дома.
Захожу в первый же дежурный магазин и покупаю одну-единственную сигару «Свишер свит» и мини-зажигалку BIC.
У меня остается восемь долларов и двадцать один цент.
Бушлат сырой от снега. Я вешаю его на вешалку у входа и подхожу к стойке.
Чем очаровывает это заведение, так это восхитительной атмосферой аутентичности. Впечатление такое, что оно было здесь всегда. Дух 1950-х идет не от виниловой обивки кабинок и стульев, не от развешанных по стенам фотографий постоянных, приходящих сюда десятилетиями клиентов. Мне кажется, он в запахе, остающемся неизменным из года в год. В запахе жареного бекона и варящегося кофе, а еще в неистребимых остатках того времени, когда на пути к столику приходилось идти через клубы сигаретного дыма.
Не считая нескольких человек у стойки, замечаю двух копов в одной из кабинок, трех только что сменившихся медсестер и старика в черном костюме, скучающе вглядывающегося в чашку с кофе.
Сажусь за стойку, поближе к пышущему жаром открытому грилю.
Ко мне подходит пожилая официантка.
Я знаю, что похож на бездомного бродягу-наркомана, но она и виду не подает, что со мной что-то не так, ничем свое мнение не выражает и просто принимает заказ с поистрепавшейся среднезападной любезностью.
Как же хорошо в тепле, под крышей!
Кости понемногу оттаивают.
Эта ночная столовка находится всего лишь в восьми кварталах от моего дома, но я здесь впервые.
