Лукас снова пишет что-то в блокноте.
– Интересно. Ты, может быть, уже забыл, но в начале того неудачного дебрифинга ты сказал, что твое последнее воспоминание связано с баром на Логан-сквер.
– Не помню, чтобы говорил что-то такое. Я был тогда немного не в себе.
– Конечно. Итак, что было в самом кубе, ты не помнишь. Ладно. На следующие вопросы отвечай коротко – да или нет. Проблемы со сном?
– Нет.
– Повышенная раздражительность или злость?
– В общем-то, нет.
– Проблемы с концентрацией?
– Не думаю.
– Настороженность?
– Да.
– О’кей. Ты заметил, что у тебя повышенный старт-рефлекс?
– Ну… не уверен.
– Иногда случается так, что экстремальная стрессовая ситуация может спровоцировать психогенную амнезию, то есть аномальное функционирование памяти при отсутствии структурных повреждений головного мозга. У меня такое чувство, что вопрос о структурном повреждении мозга мы снимем сегодня после магнитно-резонансной визуализации. И это будет означать, что воспоминания последних четырнадцати месяцев все еще при тебе. Они просто спрятаны где-то в глубине твоего мозга. И моя работа состоит в том, чтобы помочь тебе раскопать их и вернуть.
Я отпиваю еще кофе.
– Каким именно образом?
– Есть несколько возможных вариантов лечения. Психотерапия, когнитивная терапия, креативная терапия. В конце концов, клинический гипноз. Важно, чтобы ты знал: для меня самое важное – помочь тебе пройти через это.
Аманда смотрит мне в глаза – неожиданно пристально, с нервирующей напряженностью, словно ищет написанные на роговице тайны бытия.
– Ты действительно меня не знаешь? – спрашивает она.
– Нет.
Тогда женщина поднимается со стула и забирает свои вещи.
– Здесь скоро будет Лейтон. Отведет тебя на магнитно-резонансную томографию. И знай – я хочу помочь тебе, Джейсон. Всем, чем только могу. И если ты меня не помнишь, это ничего. Помни – я твой друг. И все здесь – твои друзья. Если б не ты, то и нас здесь не было бы. Все мы принимаем как само собой разумеющееся, что и ты это знаешь, поэтому, пожалуйста, послушай меня: мы преклоняемся перед тобой, твоим талантом и этой штукой, которую ты построил.
У двери Аманда задерживается на секунду и смотрит на меня.
– Еще раз: как звали ту женщину? Ту, которую, как ты думаешь, убили у тебя на глазах?
– Я не думаю. Я сам это видел. Ее звали Дэниела Варгас.
До полудня сижу за столом: завтракаю и просматриваю файлы, составляющие хронику моих научных достижений, о которых я ничего не помню.
Хотя обстоятельства тому и не способствуют, отслеживать постепенное продвижение к прорывному открытию, миниатюрному кубу, приятно и радостно.
Решение проблемы создания суперпозиции моего диска?
Сверхпроводимые кубиты, интегрированные с батареей резонаторов, способных регистрировать одновременные состояния, как вибрации. Звучит непонятно и скучно, но это революционное открытие.
Это открытие принесло мне мировое признание и премию Павиа.
И, очевидно, благодаря ему я оказался здесь.
Десять лет назад, в свой первый рабочий день в лаборатории «Скорость», я написал программное заявление, с которым обратился ко всей команде, имея целью привести их к пониманию концепций квантовой механики и мультивселенной.
Мое внимание привлекает, в частности, раздел, посвященный разномерности.
Я писал:
