– Конечно, к лучшему, – сказал участковый. – Как о таком родным рассказывать…
Капитан кивнул.
– Хоть не глухарь, и то хорошо. Думаю, можно уже и ехать. Мы с вами, граждане понятые, сейчас по вашим домам, как я уже говорил. Паспортные данные в протокол вставим. Потом мы уже поедем, подозреваемую увезем. Вам, Сергеич, вдвоем с Пашей труповозку ждать. Сдадите тело по всей форме. Сергеич, потом опечатаешь избу и погреб. И домой, в Ахтуз. Паша у тебя переночует, ладно?
– Да не вопрос, – сказал участковый. – Только ночевать нам, по ходу, здесь придется. Труповозку часа три-четыре ждать, не меньше. Если они вообще поедут ночью.
– Ну как получится. Тогда завтра, во второй половине дня, оба к нам, в отделение. Сергеич, твои показания нужны будут. И вас, гражданка Матвеева, мы еще вызовем. Все ясно? Ну тогда вперед, поехали, что ли.
– Товарищ капитан, – Галина Степановна ухватила Крепина за рукав. – Вы скажите, пожалуйста. Что теперь с ней будет, с матерью-то?
– Что будет, что будет, – проворчал капитан. – Лечить ее будут. Хотя по мне – для чего таких лечить? Только государственные деньги на них тратить. Я бы таких в расход пускал… Незачем ведь им жить-то. Незачем.
Проводив «уазик» сотрудников криминальной полиции взглядом, участковый Сергеич закурил уже черт знает какую по счету сигарету и подошел к анисимовцам, до сих пор стоявшим возле забора.
– Чего ждем? – спросил он, пыхнув дымом. – Кончилось шоу, увезли ее.
– Слышь, участковый, – спросил кто-то. – А что, правда, что Наталья сына своего убила?
– Правда, – проворчал Сергеич. – Совсем с катушек съехала баба. Полная шиза. А я так одного понять не могу. Вот вы, вы все. Вы же рядом жили. Неужели не видели ничего, не замечали? Неужели не ясно было, что с человеком что-то неладное творится?
– А что мы?.. Мы ничего… – забормотали в толпе.
– Так ведь она нормальная была всегда, – сказал какой-то пожилой мужчина. – Я сосед ихний, вона мой дом, дальше по Нижней. Мы общались часто. А месяц назад за ягодами ездили толпой, я и возил, у меня грузовик свой, ГАЗ-66. Так вот она потерялась, отбилась от всех. Искали ее – не нашли… А она через пять дней сама как-то вышла. С тех пор и сдвинулась, видать. Изменилась она. Злая стала, задумчивая… Агрессивная. Общаться уже ни с кем не хотела. Ну так ведь никто ж не думал, что до такого дойдет. А ведь тайга – она такая, с ней шутить нельзя… За пять дней кого хошь с ума сведет… Тем более она, говорят, в мертвый поселок забрела… От нее, правда, я этого не слышал. Да и не разговаривали мы с тех пор особо…
– Вот-вот, и я об этом, – вздохнул участковый, бросив недокуренную осточертевшую сигарету себе под ноги, в грязь. – Эх, вы, люди…
Несколькими часами позже, уже у себя дома, молодой лейтенант криминальной полиции Алексей Сизарев, сидя перед монитором домашнего компьютера, вбил в поисковую строку браузера слова «Валентин Филиппович Голышев». И даже удивился, получив ссылку на статью в Википедии. Быстро пробежал глазами по узловым моментам биографии: «Известный российский психиатр… Родился в 1941 году… С 1970 – работа в институте Сербского… В 1979 уволился по собственному… С 1980 – член Независимой психиатрической ассоциации России… Автор нашумевших работ… Лауреат премии московской хельсинкской группы… Подозревался в связях с ЦРУ… Скоропостижно скончался в 2012 году от быстро прогрессирующей опухоли мозга».
А капитан Крепин ночью спал плохо, тревожно, не отдыхая. В четвертом часу утра он проснулся от леденящего, страшного прикосновения чьих-то пальцев к своему плечу. Резко сел на постели и увидел рядом с постелью Наталью Евдокимову, с проклятой тетрадкой в одной руке и медицинским шприцем в другой. Волосы ее были спутаны, а глаза горели алым.
– Это мы еще посмотрим, кто кого в расход пустит, – злобно прошипела она, занося шприц для удара.
Крепин заорал и проснулся снова. Сел на постели, весь покрытый холодным потом, и долго моргал и тряс головой, не в силах понять, где сон, а где явь.
Затем встал, надел тапочки, на негнущихся ногах прошел на кухню, достал из холодильника початую бутылку водки и налил себе целый стакан – не ведая, не понимая того, что с этим самым стаканом его, капитана Крепина, личная реальность начнет меняться быстро, страшно и неотвратимо.
Реальность четвертая
В дальнейшем вы, возможно, услышите обо мне странные вещи.
Дорога из Анисимовки в Ахтуз вилась по-над берегом реки, и свет от удаляющегося полицейского «уазика» в ночи был виден из окна дома Галины Степановны Матвеевой еще долго, пока автомобиль окончательно не скрылся за поворотом, километрах в полутора от деревни. И лишь тогда женщина опустила, наконец, штору и включила свет. С
