Вот и свадьбе Ратмира с Огнеярой перечить не стала. И ему еще пыталась запретить. В назначенный день потащила с собой к молодым и благословить заставила. Видно, сердцем чуяла, что придет к нему потом зять и подставит крепкое родное плечо. Женское сердце не обманешь. На то оно и мудрое, чтобы ум куриный замещать.
Ратибор Стоянович улыбнулся.
Зимнюю рыбалку вскоре пришлось запретить. Ранние солнечные дни пришли гораздо раньше намеченных весенних сроков. Не успел кончиться февраль, как во всех концах уже звенела капель и бежали талые ручейки, плавя посеревший снеголед на обочинах.
В Стоюту отправили на трех телегах звенья громадной цепи, которая перекрыла для кораблей реку. Теперь каждую прибывающую ладью осматривали на воде и на берегу. Торговые флотилии пропускали по одному судну. Вход драккарам в Волхов был запрещен.
Гонец из Стоюты прискакал в Ладогу на рассвете. Тяжело дыша, спрыгнул с загнанного коня. Выдохнул:
– Воевода шлет вести. Для князя.
Ратибор Стоянович уже выходил из гридницы, сна ни в одном глазу. Приказал коня, перед тем как к поилке вести, поводить по двору, чтобы остыл. Кивнул гонцу и с трудом выбравшемуся из постели жаркой Огнеяры Ратмиру: «Пойдем».
С тех пор как Хравн уехал управлять Стоютой, князь обсуждал важные дела только с Ратмиром. Садились за стол прямо у статуи Руевита. Каждый раз перед советом Ратибор кланялся и шептал молитву своему покровителю.
– Сигнальных костров я не видел. Нападения, значит, нет, – Ратибор навис над столом, уперев в широкие доски крепкие руки. – Что за спешка?
– Посол прибыл. От Гарма Секиры, – худой, жилистый парень с трудом переводил дух. – Воевода приехать просит.
– Много людей с послом? – сдвинул брови князь.
– Не. Он только.
– Что, один приехал? – удивился Ратибор.
– Из-за моря, говорит, один. Здесь, в Гардарике, лодку нанял с ижорцами. Подарок князю, говорит, тяжелый. Одному не утащить.
– Подарок, ишь ты… – Князь взялся пальцами за длинные усы. – Сам его видел?
– Сундук богатый привез. Весь золотом переливается. – Серые глаза вестового мечтательно расширились. – На крышке и стенках камни разноцветные. Рубины, гранаты и еще такие прозрачные, искрятся… Глаз не оторвать!
– А в сундуке что?
– Никто, кроме посла, не знает. Замок висит. Посол говорит, как ты приедешь, тогда и откроет.
– С таким богатством – и один добрался. Подозрительно. – Князь хмуро крутил ус. – Ладно. Посмотрим, что за гусь.
Он взглянул на Ратомира:
– Седлай коней.
Хозяин Ладоги стащил с запястья серебряный браслет и протянул гонцу:
– Держи. Хорошая работа.
– Ратибор Стоянович…
– Все, отдыхай! – Князь небрежным жестом отпустил вестового, – а нам ехать пора.
Глава 26. Дары Конунга Полуночи
По древним законам гостеприимства, на время ожидания приезда князя послу отвели лучшие покои крепости – воевода Хравн отдал свои. Здесь, как и в доме Ратибора, презирали удобства и роскошь. Посланцу Конунга Полуночи пришлось довольствоваться жесткой лежанкой из волчьих шкур и солониной с кислой брагой.
Подарок князю посол велел отнести в погреб. Хотел прогуляться по окрестностям, но одноглазый воевода пожал плечами: не велено. Посол сидел в холодных покоях Хравна и, поглаживая заплетенную в толстую косу черную бороду, смотрел на приставленных к нему людей воеводы, якобы в помощь. Дюжие, вооруженные до зубов усатые «помощники» подпирали головами потолок и не спускали с него глаз.
Посол глядел на них, не пряча усмешки на губах, перечеркнутых давним белым шрамом от секиры. Никто еще не знает, чем кончится встреча с хозяином Ладоги. Никто, кроме него.
Прибывший вскоре Ратибор Стоянович не стал тратить время на отдых с дороги. Спрыгнув с коня, он быстрым шагом отправился в гридницу, где на втором ярусе ждал посол. Дозорные на стенах и стража у дверей с жадным любопытством провожали его взглядами.
– Ярл Бранд, хозяин вольной Бирки, – сказал князь, остановившись на пороге и глядя на поднявшегося навстречу посла. – Ты теперь на побегушках у нового хозяина?
Черные глаза гостя, почти спрятавшиеся под кустистыми бровями, усмехнулись.
– Неверное начало разговора для того, чья жизнь висит на волоске, Реттибур.
