Тот подхватил жалобно бормотавшего дружинника и повел к лестнице.
Ратмир повернулся к воинам, провожавшим хмурыми взглядами преобразившегося Храбра.
– Гарм взял Стоюту, – Ратмир кивнул на клубы белесой пелены, – с помощью этого. Конунг Мертвых вызвал Шепчущих. Они выползают из тумана прямо в голову. Превращаются в худший кошмар. Сводят с ума и лишают воли. Высасывают душу и силы – если поддашься. Но мы лишим их этого удовольствия. Верно?
Гридни одобрительно ухмыльнулись в усы.
– Разжечь все костры. Запалить факелы. Пусть в крепости настанет яркий день. И еще, – Ратмир вытащил нож и провел лезвием по ладони, глядя на темные капли из царапины. – Как только кто-то из вас почувствует, что уступает, пусть напомнит себе, что у него есть тело, живущее в мире людей. Боль не даст им увести ваши души в свои миры.
Туман навалился на крепость сплошной белой стеной, стирая черты и убивая краски. Голоса людей звучали глухо, будто сквозь плотную ткань, даже огни костров и факелов горели будто бы с усилием, с трудом пробиваясь сквозь мглу. Казалось, туман запускает щупальца прямо в сердце.
Ратмир схватился за меч – показалось, что рядом выросла белоглазая тень. Нет, почудилось… Тоскливо подумал, как далеко еще до рассвета. Туман вливался в душу ледяной рекой, а он словно опускался на дно, пытаясь поймать глоток воздуха, но легкие заливала мгла, лишая воли и надежды…
Он встряхнул головой, схватился пальцами за едва мерцавший в тумане огонек факела и держал руку в пламени, пока в потемневшем мозгу не вспыхнула боль.
– Боритесь с ними! – закричал Ратмир, пытаясь разглядеть сквозь густую пелену своих воинов.
«Когда не помогает сталь в руке, нужно найти ее внутри себя».
Белоглазые нечеловеческие лица выглядывали из мглы, полупрозрачные тени подбирались все ближе, хищно тянулись тонкие руки-ветви со множеством извивающихся, как черви, мягких серых пальцев.
– Я вижу вас! – крикнул Ратмир, обнажил Мракобой и бросился в сомкнувшееся кольцо белоглазых тварей.
Под ногами чавкнула и прогнулась мягкая почва. В нос ударил запах болотной тины, в черном окоеме задрожали крупные звезды из беспокойных снов. Ратмир стоял посреди утопавших в тумане болотных кочек и чахлых деревьев – почти по щиколотку в затягивавшей влаге, по горло в охватившем ледяном ужасе.
Жадная черная вода была кругом, тянула в себя, неумолимо тащила его жизнь в желудок бездны. Он оцепенел, потом попытался вырвать из пасти болота ноги, но лишь проваливался еще глубже.
– Ратмир, – позвал женский голос.
Он обернулся. Из тумана показалась огромная расплывчатая фигура. Ратмир различил звериную шерсть и волчьи уши, на получеловеческом лице выступали длинные клыки. Он увидел кривые когти на пальцах и выгнутые назад колени. Приближавшееся чудовище выглядело хищной помесью человека и зверя, но Ратмир не мог заставить себя поднять меч.
Он вспомнил взгляд смотревших на него глаз.
– Мама, – сказал Ратмир, когда когтистые пальцы коснулись его лица.
Зеленые глаза, светлевшие на заросшем шерстью лице смотрели на него неотрывно. В тишине слышалось хриплое дыхание зверя, крупные ноздри широко раздувались, чувствуя человеческую плоть.
Ратмир разжал пальцы, рукоять Мракобоя выскользнула из ладони. Он почувствовал тяжелую ладонь чудовища на затылке.
– Ратмир, – Ингрид-оборотень мягко прижала его голову к черной груди. Пальцы осторожно гладили его русо-белые пряди. – Я так соскучилась…
«Забери его… забери его… забери с собой…» – корчились в ушах нечеловеческие голоса, колыхались выглядывавшие из тумана тени.
– Я так соскучилась, – прошептала Ингрид, прижимая сына к себе все сильнее.
«Забери, забери, забери…»
Ратмир почувствовал холод черной воды животом. Тело продолжало погружаться в смерть.
– Я не могу уйти с тобой, – прошептал он. – Тем, кого я люблю, грозит опасность.
– Пойдем со мной, – убаюкивал родной голос. – Мы будем вместе… и все будет хорошо…
– Меня ждут жена… и ребенок, – сказал, глядя в лицо матери, сын.
– Ребенок… – сказала она.
– Я тоже скучаю по тебе, – прошептал Ратмир, – но, если решил изменить мир, нужно идти, не оглядываясь. Прости меня…
Ингрид отступила на шаг и протянула к нему лапы. Могучие ладони обхватили плечи. Болото недолго противилось железной силе оборотня.
Ингрид взяла сына на руки легко, будто игрушку. Положила на грудь меч.
«А-а-а-и-и-и-и-и!» – визжали от злобы бесплотные голоса. Мгла сгустилась, потянула к ним извивающиеся щупальца, чтобы не дать добыче уйти. И снова застонала и завыла, трескаясь громко, будто мокрая ткань, – Ратмир увидел в клубах вопившей от боли пелены белый силуэт большого волка со вздыбленной шерстью на загривке. Волк бросался и рвал морок клыками в полупрозрачные клочья, и тот с воем расплывался в бесформенные пятна, растворяясь в пустоту.
– Вы снова вдвоем, – сказал Ратмир.
– Волки должны быть вместе, – ответила мать.
