О пресветлая Аматэрасу, оно же стоит безумных денег! Год работы гейшей, а то и больше!
– Господин! Пожалуйста, не надо! Я сама разденусь.
Трясущимися пальцами она развязала пояс и почувствовала, как мужские руки задрали нижнюю сорочку и зашарили по ее телу. Ногой Акио раздвинул ее колени. Стиснул до синяков ягодицы, вдавливая девушку в свое тело. Болезненный укус чуть выше ключицы заставил ее вскрикнуть.
«Если мужчина зол, никогда не пытайтесь спорить с ним, – зазвучал в голове голос наставницы Оикавы. – Подчинитесь, покажите, что принимаете его таким. Сила женщины в умении быть покорной».
Она постаралась расслабиться, сама потянулась навстречу, ища его губы, и почувствовала, как пальцы бесцеремонно вторгаются в ее тело.
– Ты мокрая, Ми-я. Нравится, когда с тобой не церемонятся?
Мия покраснела от злости и унижения. Она действительно была возбуждена из-за длительного ожидания и воспоминаний о ночи мидзуагэ.
– Я не такая! – простонала она, позабыв о своем намерении не спорить и быть покорной.
– Такая. – В его голосе послышалась горечь. – Почему ты такая шлюха, Ми-я?
– Я не…
– Молчи, – приказал он и закрыл ей рот злым поцелуем, пока его пальцы продолжали двигаться, рождая в девушке жалобные стоны.
Она почувствовала, как тело отзывается на грубоватые ласки, и чуть не заплакала от обиды. Пресветлая Аматэрасу, неужели она действительно шлюха, которая способна возбудиться даже от такого?!
Если бы он был грубее, сделал больно! Или просто взял ее сразу.
– Скажи, что хочешь меня!
Мия не хотела его. И хотела. В этот момент она боялась и почти ненавидела Акио. Но хуже всего, что она чувствовала, как от его резких движений по телу расходятся жаркие волны. От мускусного мужского запаха кружилась голова, подгибались ноги. Но признаться в этом было слишком унизительным.
Он потянул ее за волосы, заставив запрокинуть голову. Смял цветы в прическе, растрепал тщательно уложенные пряди. И снова впился в губы болезненным поцелуем.
Акио оторвался от нее со стоном и несколько мгновений стоял, тяжело дыша, покачиваясь, как пьяный. Словно пережидал приступ.
И потребовал еще раз, не прекращая двигаться в ее теле:
– Скажи!
Девушка с вызовом взглянула в колкий лед его глаз и ответила, поражаясь собственной дерзости:
– Не хочу!
Желание гуляло по коже, отдавалось ноющим возбуждением в затвердевших сосках. Но возмущение от оскорблений было сильнее.
Гейша – не шлюха! Мия не позволит так с собой обращаться!
Пальцы снова вонзились в ее тело, выдавая очевидную обоим ложь. Она слишком мокрая, слишком возбужденная. Боги, как же стыдно…
– Не хочешь? – Его голос походил на шипение змеи. Синие глаза заволокла мутная пленка, и Мия пожалела, что решилась бросить Такухати вызов. Он же не в себе. Спорить с ним сейчас…
Она не успела додумать эту мысль, потому что Акио улыбнулся – криво и безумно.
– Не хочешь, и плевать! Кто спрашивает шлюху, чего она хочет!
Он толкнул девушку на футон, перевернул на живот, закинул подол так и не снятой сорочки на спину и ворвался в ее тело резким болезненным толчком.
Мия тихо всхлипывала, уткнувшись лицом в футон. Сладостные разряды, которыми отдавалось каждое его движение, заставили ее действительно почувствовать себя шлюхой. Ведь только шлюха может получить удовольствие, когда ее берут вот так – грубо, нисколько не считаясь с ее желаниями.
Он наклонился к ней, обдал тяжелым жарким дыханием ухо. Прижался со спины, опираясь на руки, чтобы не налегать всем весом на девушку. Мия почувствовала, как зубы прикусывают мочку ее уха.
– Мия, – выдохнул он, погружаясь в нее на всю длину. – Ведьма!
Мия впилась зубами в подушку, глуша крики. Когда он входил так глубоко, одновременно целуя ее шею сзади, ей хотелось забыть о гордости и достоинстве, превратиться в стонущую самку.
Еще несколько размеренных толчков. Мия выгнулась и забилась в мужских руках. Удовольствие было совсем иным, не таким, как в их первую ночь, – темным, порочным, засасывающим, как морская пучина. Но не менее острым.
Он резко двинулся вперед, ворвался в нее до конца и стиснул девушку, прижимая еще плотнее к себе. Мия услышала тяжелый шумный выдох, словно Акио сдерживал стон, и поняла, что все закончилось.
Еще несколько мгновений он сжимал ее в объятиях, лаская губами шею. Потом снова тяжело выдохнул, и девушка почувствовала, как чужая плоть покидает ее тело.
Он встал, одернул подол ее сорочки, прикрывая ягодицы, но Мия никак не отреагировала. Лежала ничком, уткнувшись лицом в подушку, и глушила подступающие слезы. Она сама бы не решилась утверждать, что показалось ей более гадким – мужская грубость или предательская реакция собственного тела.
Девушка вспомнила, как ждала Акио всего несколько часов назад, и все-таки зарыдала.
Хлопнула дверь за спиной.
