шагов, сократив расстояние до дозволенного этикетом минимума.
– Вы понимаете, что это усилие может вас убить, ваше величество? – скорбным шепотом вопросил он. – Вы ведь давно не мальчик…
Старик стиснул зубы:
– Понимаю. Приступай!
Словно горсть разноцветного гороха, брошенная небрежной рукой, по залу разбежались младшие жрецы в красно-зеленых одеждах. Застучали, запели барабаны в болезненном заполошном ритме. Расцвел зеленью узор на стене – диковинное древо, вязь тонких ветвей, алые цветы, похожие на сгустки пламени.
Старик прошел вдоль стены, остановился у одной из нижних ветвей. Она не светилась, но едва мерцала в сумерках храма. И цветок на конце ветви – оранжевый, покрытый черными, словно прожилки мрамора, разводами, тревожно подмигивал, вспыхивал и гас. По полураскрытым лепесткам пробегали колкие искры.
Жрец вскинул две короткие деревянные палки, замер у гигантского, в человеческий рост, барабана, похожего на поставленную набок бочку. В руках императора сверкнул фамильный кинжал, вспорол выступающие на дряблых старческих руках вены. Плеснувшая кровь щедро окропила фамильное дерево Аль Самхан.
– Зови! – прокаркал старик, жрец опустил палки, и утробный резонирующий звук заполнил все пространство храма.
«Вернись! – пели барабаны. – Император велит – вернись! Страна ждет – вернись! Голос крови требует – вернись! Поколения предков взывают – вернись! Вернись в мир дольний, вернись к семье, вернись, чтобы вернуть долг! Вернись, чтобы зачать сына! Вернись, чтобы подарить мир!»
Древо полыхало. Яростный алый огонь пробегал по ветвям и стволу, пульсируя в такт биению барабанов. Старик застыл у стены, раскинув руки, словно в попытке обнять стену. Огонь, стекавший с его раскрытых ладоней, расплескивался о стену, питая огненные цветы…
…Демон шел по Дзигоку. Скользил рыже-полосатой тенью по почерневшей, источающей жар земле, погружался в полные огненной лавы реки, выныривал и шумно отфыркивался, топорща черные усы. Напрягались и сокращались мощные мышцы под густым мехом. Лениво извивался хвост, похожий на сгусток пламени.
Демон был велик и жуток даже для исконных обитателей этих мест. Ощутившие его безжалостную божественную силу младшие сущности разбегались в панике, лишь почуяв приближение огненно-полосатого кошмара. Недостаточно расторопные становились игрушкой, а после добычей. Он настигал их шутя и порой творил жуткие даже по меркам демонов вещи, прежде чем убить.
Демон не умел считать часы и дни, для него всегда было «сейчас». Сейчас, наполненное радостью – охотой, развлечениями, насилием, мольбами и криками жертв.
Так прошла вечность, на исходе которой демон почуял рядом равного.
И преисподняя сотряслась от рыка.
Ответное рычание заставило дрожать землю под лапами – равный принял вызов. Вне себя от радости, предвкушая победу над достойным, демон помчался вперед, припадая к сожженной почве. Огненный хвост раздраженно хлестал по ветру.
Он мчался, одержимый жаждой увидеть и убить. И лишь раздраженно дернул ухом, когда пространство вокруг заполнила частая дробь барабанов, когда зазвучал дребезжащий, чуть надтреснутый, но все еще полный силы голос Великого Вожака.
– Вернись! – велел он. – Вернись ко мне, я приказываю!
Демон остановился. Сел на задние лапы. Впереди был чужой, и голос битвы, сила инстинкта звали, требовали сразиться и уничтожить его. Но голос рода был сильнее, он звал вернуться.
По-кошачьи обиженно мяукнув, тигр полоснул лапой воздух перед собой. Бросил полный тоски взгляд за спину и скользнул навстречу другому себе, как рука входит в перчатку…
Джин, задыхаясь, вывалился на пол у подножия фамильного древа Аль Самхан. Обнаженный, как в день рождения, прошедший ад и вернувшийся в дольний мир, он скорчился на полу, глуша крик. Нечеловеческая мука трансформы медленно отступала.
Он открыл глаза и тут же зажмурился снова. После полумрака заброшенного храма залитый светом сотен факелов зал ослепил.
Ху Мэйэр… как глупо – поддался на лисьи чары. Перепутал ее с Мией. А что было потом?
Прочее терялось в огненном сладком тумане. Короткими вспышками – полные муки крики, звериное наслаждение чужой беспомощностью и болью. Милосердная человеческая память не хранила развлечений демона.
Мия! Он же ничего ей не сделал?!
Ужас от этой мысли подбросил его на месте. Джина затрясло. Непочтительно цепляясь за вытесанные в стене ветви фамильного древа, он поднялся.
Зал был пуст, а само дерево потухло. Странно. Разве его не вызвали домой с помощью ритуала? В зале должно быть полно народа, барабанщики…
– Ваше высочество! – Голос из-за спины заставил его напрячься и обернуться.
Увидев мужчину в жреческой одежде, он заметно расслабился.
– А, это ты, Бао. Рад тебя видеть.
– Слава богам, вы вернулись, – продолжал жрец, словно не услышав приветствия. – Мы призывали вас почти шесть часов, пока вашему отцу не стало плохо. Поспешите к нему, ваше высочество. Боюсь, он долго не протянет.
При виде отца в груди что-то болезненно сжалось.
Бывший несгибаемый правитель империи сейчас выглядел маленьким и слабым. Беспомощным.
Седые, как хлопья пепла, волосы разметались по подушке, подчеркивая пергаментно-желтую кожу. Бинты на худых морщинистых руках, узловатые пальцы в россыпи
