власти, затем исчезают, а село остается! Подумай над этим.
– Да не знаю я ничего!
– Не зря тебя Борном прозвали! Надо сначала наказать тебя, а потом уже браться за напильник.
Стрелок взвел курок и приставил ствол пистолета к правому плечевому суставу пленного. Это была не простая угроза, а еще и с подтекстом. Везде и всегда вражеских снайперов ненавидят гораздо больше, чем обычных солдат. Им ничего не забывают и не прощают. Снайперы об этом знают и очень боятся попадать в плен.
– Раз, два…
И без заключения психолога было понятно, что у этого человека есть слабое место – ему безумно страшно. За пару последних лет боевик привык с оружием в руках решать чужую судьбу, а порой и жизни забирать, и вдруг он сам оказался перед равнодушной жестокостью обстоятельств. Стоя на коленях перед Стрелком, Борн понимал, что у него нет козырей перед этой силой, материализовавшейся в лице абсолютно непреклонного человека, которому плевать на любые эмоциональные провокации, апелляции к жалости и совести. И чем дольше он пытался найти хоть какое-то решение, точку опоры в этой ситуации, тем сильнее его одолевал парализующий сознание животный страх. Мысли путались, а тело напрягалось, ожидая выстрела.
– Три!
– Стой! Не стреляй. Есть не заминированная тропка по краю города. Надо идти вдоль проспекта Энтузиастов примерно до его середины. Там стоит старая автобусная остановка с козырьком. На ее боку желтой краской крест намалеван. Прямо за ней в зарослях начинается тропинка, по которой можно до атомной станции добраться.
– В чем подвох?
Борн сглотнул.
– Ни в чем! Убери фонарь, я ослеп уже!
– Черт с тобой, сам напросился!
– Подожди! Открытое пространство стережет снайпер. На верхнем этаже ближайшей многоэтажки сидит. Второй подъезд, точнее не знаю! Свои все согласовывают проход, в любом другом случае он будет стрелять, не задумываясь!
– Что скажешь? – обратился Стрелок к Меткому. – Стоит ему верить, или все же напильник?
– Можно и пальцами для начала заняться. Жаль, в этих условиях нормальной мимики и глаз не видно. Судя по голосу – не врал, хотя, может, и не всю правду выложил.
– Кажется, я звук двигателя слышу, – перебил их Тяни.
– Да не, показалось, – прислушавшись, возразил проводник. – Но ты прав, пора закругляться.
Неожиданным, коротким движением он ударил рукояткой пистолета по голове пленного боевика, и тот рухнул, не сгибаясь.
– Вы что, действительно собираетесь сохранить ему жизнь? – не то поразился, не то возмутился Тяни. – Вскоре сюда примчится орда головорезов! Он же заложит нас, едва очухается!
– Спокойно, – вмешался в разговор Меткий, доставая что-то из кармана рюкзака, – это нейропарализатор. Он сутки проваляется без памяти, как бы его ни старались привести в чувство, так что для нас не будет представлять опасности. А то, что мы направимся в Припять, боевикам едва ли в голову придет.
– Хорошо, пусть так. Но по-человечески – он разве заслужил, чтобы его, профессионального душегуба, в живых оставили?
– Черт с ним. Мы пообещали все-таки. Пусть Зона решает – найдут его первыми свои или мутанты.
Меткий выстрелил в Борна из нейропарализатора, затем сам оттащил тело под ближайший куст.
Из ночного леса вынырнул запыхавшийся Жердев.
– Ну, что? – спросил его Стрелок.
– Порядок! Всего в ста метрах отсюда хорошее место нашел, даже отсвет галогенок, установленных на крыше пикапа, виден. Там дорога сворачивает по ходу движения влево, мы сможем огневые точки устроить и на ее изгибе, и по фронту! Опять же, при отходе больше свободы для маневра. Оврагов нет, есть только придорожная канавка с одной стороны – ее заминировал. В нашу сторону пологий подъем – будет удобнее стрелять с расстояния.
– Молодец! Я вот только думаю – не затушить ли свет? Не насторожит он боевиков?
– Скорее, наоборот, как приманка, сработает. Это их территория, превосходство в силе тоже за ними. Днем, может, они бы и спешились заранее, а вот по ночному лесу вряд ли станут ноги ломать.
– Убедил, пошли располагаться. По моим прикидкам, их дежурное подразделение скоро прибудет. Веди, Коль.
Идти было недалеко, но Толкай не утерпел и спросил:
– Игорь, а ты бы в случае надобности, и правда, смог бы… того… напильником?
– В партизанской войне запрещенных приемов нет, но ни я, ни кто-либо из моих подчиненных никогда не стали бы руки марать, – ответил проводник, – что, впрочем, не мешает оказывать на врага психологическое давление. Тем более, они тиражируют мой образ, как кровожадного террориста – сами подтолкнули меня к идее запугивания. Главное – работает. Я на допросах таких артистов насмотрелся! С самой честной физиономией бьют себя в грудь, что ни сном, ни духом, и ни в каких карательных операциях не участвовали, о подготовке нападений и подавно – ведать не ведают! Главное, не сидеть, развесив уши, и не отдавать им инициативу. Такие, как Борн, может, и не слишком умны, но хитры и изворотливы. Они должны шкурой чувствовать, что находятся в твоей власти, тогда будет разговор.
Позицию Стрелок выбрал метрах в сорока вверх по склону. По-хорошему, надо было устраиваться еще дальше, чтобы никто из врагов гранату не добросил, но тогда заросли
