простит ни тебе, ни твоим подчиненным.
– Какого скандала? – Она удивленно подняла тщательно прокрашенные брови, скользнув удивленным взглядом по противнику, который казался полностью раздавленным, а тут вдруг вздумал огрызаться. – Только от меня зависит, будет ли он, этот скандал. Кроме торга и бойни, есть еще третий вариант, который нравится мне все больше и больше. Ты просто сгниешь здесь, в подвале административного корпуса. Ты, кажется, действовал на свой страх и риск, дозорный, и я могу бесконечно отрицать, что ты вообще здесь был.
– Ничего не выйдет. Я предоставлю Дозорам неоспоримые доказательства своего здесь присутствия.
– Какие еще доказательства? – делано рассмеялась внезапно почерневшая тварь с красивым именем Милана. – Выбирай скорее – бесславно умереть или бесславно выйти к своим, чтобы лично вручить им целую охапку штрафов. Или ты думаешь, что я позволю тебе сейчас воззвать к Светлым из этого кабинета?
– Нет, не думаю.
Да, следовало признать, тут Никита прокололся. Почему-то он был уверен, что Сумрак – на его стороне, что в последний момент он позволит послать весточку Басоргину, если тот еще жив. Или Саше Спешилову, если тот тоже еще жив… Или Трофиму… опять же если он… Да что ж такое, в самом деле! Нет-нет, не могли они все погибнуть!
«Вообще-то могли», – мысленно признал Никита. Басоргин – от руки Старкова, Саша – от клыков вампира, а обнуленный Трофим, вполне возможно, как раз сейчас умирал в нескольких километрах отсюда, не в силах самостоятельно выйти из Сумрака.
Тьма в лице Миланы продолжала торжествовать, постукивая «паркером» с золотым пером по столешнице красного дерева. Бриллианты на пальчиках победоносно сверкали.
«Нет! Пожалуйста, не надо никому умирать! Только не сейчас, не из-за меня… Нам надо было как-то заранее договориться и работать в этой самой, мать ее, команде! – запоздало каялся Сурнин. – У всех повысились бы шансы на выживание».
Тем не менее даже при самом худшем раскладе, потеряв всех, кто так или иначе оказывался рядом в эти несколько сумасшедших дней, Никита все равно оставался сотрудником Ночного Дозора. Он имел право в чрезвычайной ситуации воззвать к Илье, своему непосредственному начальнику, или к Семену – одному из самых опытных дозорных, которого ему еще в учебке приводили в пример. Или от отчаяния попытаться докричаться через Сумрак до самого шефа – Пресветлого Гесера. Среди оперативников ходили упорные слухи, что тот в курсе всего, что происходит с любым его подчиненным… Увы, Никита увлекся и слишком долго оттягивал момент, стремясь собрать как можно больше информации и доказать, что он не сошел с ума, наблюдая все более усложняющиеся миражи Сумрака. А когда собрал, мышеловка как раз захлопнулась.
– Это наша территория, Светлый. Прийти сюда было ошибкой. Ничто тебе не поможет, – сказала Темная. В ее голосе разливалось холодное уверенное торжество.
– Как раз на этот случай у меня в кармане сигнальная ракета припасена, – улыбнулся Никита.
– Глупости!
– Отсчет уже пошел.
Быстрое как молния сканирование на предмет скрытых амулетов, омерзительное прикосновение чужой Силы и Тьмы. Оказывается, Милана все-таки нервничала. И здорово нервничала! Кресло под ней как раз в эту самую минуту ходило ходуном. Чем бы все ни закончилось, Высшие Темные ей этой оплошности не простят. Сколько задниц ей придется вылизать, чтобы удержаться на месте директора «Уютного дома», Никита даже думать не хотел.
– Не трудись, Светлый, это даже не смешно. Я не вижу на тебе ни одного амулета или подвешенного заклинания. Ума не приложу… – Темная нервным движением отбросила ручку, которую вертела в руках, демонстративно коснулась указательным пальцем лба и выдержала почти театральную паузу. – Что может заставить Светлых приехать сюда с проверкой.
– Наша с тобой внезапная и бесславная кончина.
– Что-что-о…
В следующий миг Сумрак задавил ее деланый смех. Комната исчезла.
Милана, нелепо взмахнув руками, провалилась на первый слой сквозь узкий колодец из черно-белых колец. И пока Темная волшебница не успела опомниться и не начала кидаться смертельными заклятиями, Никита прыгнул вперед, как кошку, ухватил ее поперек живота и потащил в глубину, через второй слой на третий, пробивая спиной истонченные пленки призрачных перегородок.
Из всего арсенала Иного у него осталась только уникальная способность находиться в Сумраке дольше магов своего уровня. Он никогда не использовал ее на всю катушку, не проверял, как далеко готов зайти, из страха не вернуться.
Впервые достигнув четвертого слоя, Никита сначала не поверил глазам, затем обнаружил, что может гулять по нему, как по проспекту, и чуть не лопнул от самодовольства. Никому из Светлых Иных его уровня такое было не под силу! Обманчивая доступность сумеречных глубин казалась ему необычайно притягательной, пока очередное «сверхнормативное погружение» не перевернуло жизнь с ног на голову.
Это после него все потеряло смысл.
Никита уволился из Ночного Дозора столицы и несколько месяцев пил, чтобы не видеть во сне, как Сумрак улыбается ему свинцовыми небесами, продувает ветрами и бесконечно наполняет красками мертвый песок четвертого слоя, который Никита отрешенно пересыпал из ладони в ладонь, забывая звуки, запахи и цвета человеческого мира. Сумрак никого не отпускал без оплаты. И дозорный Сурнин рисковал заплатить цену даже большую, чем обнуленный маг, выжавший себя без остатка. Из двух реальностей, между которыми вечно балансируют Иные, обнуленный маг терял реальность сумеречную. В запасе у него оставалась долгая жизнь среди людей и неплохие шансы на постепенное восстановление способностей. Никита в аналогичной ситуации безвозвратно терял другую реальность – человеческую, в которой оставалась Настя и все, кто, как только что
