Я проснулся. В один миг, словно некая сила ударила изнутри в грудь и голову, подкинула над… Нет, не над корабельной койкой. Я лежал на собственном продавленном диване, в собственной маленькой комнате.
Дома.
Значит, все приключения в далёкой галактике были сном! Просто сном. Только сном.
Все сражения, подвиги, испытания. Враги, друзья… любовь. Только сон.
Я лежал на спине, смотрел в потолок и боролся с чувством сожаления: ведь там, во сне, я действительно чего-то добился. И даже не «чего-то», а о-го-го чего! Этот факт немного утешал: нормальные сны редко завершаются победой. Обычно сюжет в них заканчивается на чём-то жутком, безвыходном. Или просто угасает, тихо и бледно. Так что мне в общем-то повезло: такую классную историю досмотрел до конца!
А ещё я был очень рад «вернуться» домой. Всё здесь было таким родным, таким простым и безопасным! Книжный шкаф с покосившейся дверцей – никак руки не доходят подтянуть шурупы. Стул с одеждой… Ну я и неряха! Вещи валяются как попало. Два плаката на стене: слева с Палпатином, справа – с Вейдером с ослепительно-алым мечом в руке, вторая сжата в характерном угрожающем жесте, мол, «извинения приняты!..».
Я непроизвольно усмехнулся: после пережитого во сне Анакин уже не особенно впечатлял. Да и вообще… пафос этот, обаяние зла, «тёплая ламповая Тьма»… Надо будет повесить плакат с Рейваном, что ли. Только не Таром, а уже после искупления. А лучше – с Астилой. Ну так, на память, что ли. О невозможном и потому несбыточном.
Я вытер заспанные глаза тыльной стороной ладони. В открытое окно влетал шум улицы – пацаны гоняли мяч. Сквозь детские крики периодически прорывался чей-то смутно знакомый взрослый голос: наверное, кто-то из соседских мужиков присоединился к игре.
Я сел, поставил босые ноги на шероховатый паркет – никакого сравнения с холодным корабельным пластиком. На столе мигал огоньком готовности системный блок компьютера, монитор, конечно, спал.
Проверить почту? Да нет, успеется.
Сперва удовлетворим более насущные потребности. Я пошарил ногой под диваном, нащупал тапки. Потирая отлёжанные рёбра и покачиваясь спросонья, встал. Ох я и ноги отлежал! Капитально прикорнул, называется.
Зевая и подтягивая трусы, выполз в коридор. На кухне позвякивала посуда, аппетитно шкварчала сковорода. Судя по аромату, мама жарила яичницу.
– Привет, мам, – пробормотал я более для проформы: она, когда готовит, никого не слышит.
Туалет был занят, из-под двери горел свет. Я поколебался, но глас мочевого пузыря звучал всё настойчивей. Ничего не поделаешь: придётся идти в ванную. Сразу вспомнился эпизод с Каламитом и жёлтой «шрапнелью»… Приснится же такое! Наверное, под утро уже сильно хотелось, вот мозг и интерпретировал реальные ощущения в такой нелепой форме.
Непроизвольно улыбаясь, я распахнул дверь в ванную комнату.
– Эй! – возмущённо вскрикнула сидящая в ванне тёмно-синяя девчонка, поджимая текки и прикрываясь руками.
Это она зря, пены было столько, что всё равно ничего не разглядишь, даже если захочешь…
– Джи джи комо се’косе, – машинально извинился я, закрывая дверь.
Что за бред?
Да нет, спросонья мерещится… Не может быть!
Я рванул дверь.
– Ма-ак! – закричала Мессия Бао. – Ты совсем уже?! Это, знаешь ли… Ну, совсем вообще!.. – И швырнула в меня мокрой мочалкой.
Я увернулся, захлопнул дверь, прижался спиной к стене.
Сердце колотилось, как отбойный молоток. Не может быть…
Гулко звякнула сковорода.
– Мам… – позвал я, вздрагивая от звука и скорым шагом направляясь на кухню. – Ма-а!
– А, юноша! – сказал Вулли Исидо, с радушной улыбкой поворачиваясь ко мне от плиты. – Проснулся наконец, хе-хе. Ты б не скакал так: только мы тебе ножки починили, а ты их снова ломать собираешься. Нехорошо.
– Мак, желаю здравствовать, – донеслось из другого угла кухни.
Я с трудом оторвал взгляд от Исидо, очень уж нелепо старый дзингай смотрелся в мамином розовом переднике.
– Привет, Ратис… – поздоровался я, когда всё же осилил процесс перефокусировки.
– Я принял решение почистить картофель, – по-военному чётко сообщил Ратис Лого, демонстрируя нож и груду шелухи. – В объёме достаточном для обеспечения…
Не слушая объяснений, я развернулся и кинулся в коридор.
– Эх, молодёжь!.. – укоризненно неслось вдогонку.
Дверь туалета приоткрылась. В ноздри ударил острый запах мокрой псины.
– HHHru! Ghh uumah gronkh! – проворчал Ластар, пятясь из туалета. – Urrrgkh?
Я протиснулся мимо его волосатого зада, поскользнулся на мочалке, потерял тапку… Влажно шлёпая ногами, влетел в комнату сестры. Ну, как «влетел»… Застыл на пороге.
