– По той же причине я доверяла Канг Хо, но теперь он желает мне смерти. Возможно, если бы вместо него кинжал мне в спину вонзила ты, он бы не считал себя виноватым. – Добиться помощи от Сингх, выследить Феннека и принцессу Чи Хён, увезти девицу обратно в Хвабун, попутно разобраться с Канг Хо, а после ударить по Самоту и его подлой королеве всеми силами, какие наберутся. В таком порядке. А еще Бань – эта засранка-пиратка тоже должна получить свое. – Я же сказала, Сингх, не дури, я не хочу никаких насекотиков.
Сингх сунула руку в узкий инсектариум и, постучав кольчужным мизинцем по листьям крапивы, выманила из укрытия длинное извивающееся существо. Сколопендра бросилась вперед, вцепилась в кольчугу и обвилась вокруг пальца. Сингх осторожно вынула руку из стеклянной клетки и поднесла мизинец со сколопендрой к плотно сжатым губам. Она медленно прикоснулась нежной спинкой твари ко рту, и ее губы надулись яркими пурпурными цветками. Затем она вернула многоножку в садок и мягко стряхнула ее большим пальцем с насеста.
– Ммм… Так-то лучше.
– А я слышала, это Марото подсел.
– О боги! Марото! Трагическая судьба. Значит, Канг Хо рассказал тебе, что случилось тогда с нашим варваром?
– Сказал лишь, что Марото не остался с новой королевой, – ответила София, не переставая удивляться, что из всех ее Негодяев именно Марото проигнорировал ее волю – и дрался, и проиграл, храня память о ней. – Канг Хо утверждал, что приказ выполнили только ты и Хортрэп.
– Не напоминай. – Сингх вернулась к Софии и плюхнулась на подушки рядом. Она порылась вокруг и достала подушечку, которая оказалась туго набитым кисетом. – Кури пока мою. Я отослала твои вещи с твоим мальчиком – решила, ты не захочешь, чтобы он тут слушал, если он от Канг Хо.
– Конечно. Это я про трубку, а насчет мальчика – не уверена, что он служит Канг Хо, – сказала София. – Что бы ты ни курила, это хорошо – вряд ли стоит надеяться, что сохранилась цацка, которую я тебе выстругала?
– Кеши цела, – ответила Сингх, передавая трубку, которую подруга сделала ей при осаде Рондио.
Большинство изготовленных Софией трубок претендовали на красоту, Сингх же попросила ее вырезать что-нибудь уродливое. Красивая трубка – соблазн для воров, а невзрачная, обшарпанная не привлечет к себе такого внимания. София сначала выточила из вереска изящнейшую чашечку, а потом добросовестно исцарапала – как будто ее погрызло какое-то животное. Вместо того чтобы оставить цвет естественным или покрыть традиционной морилкой, она выкрасила чашечку в тошнотно-желтый, подчеркнув его зелеными и белыми разводами. Завершающим штрихом стал короткий и кривой чубук, вырезанный из клыка демонской лошади, которую подруги сообща завалили в сочащихся кислотой джунглях Покинутой империи.
– Я сделала стенки слишком тонкими, – заметила София, осмотрев трубку. – Небось дымит – как демон пердит.
– Напоминает мне, что не стоит увлекаться, – сказала Сингх, доставая из кисета красивую пенковую трубку для себя.
Чашечка была искусно вырезана в виде женского лица. Приглядевшись, София поняла, что она сделана по образу и подобию лица Сингх, вплоть до усов. От частого употребления белая керамика потемнела, подрумянилась, как гренка, и сходство стало поразительным. Вот тебе и рыцарская скромность.
Сингх повертела трубкой перед Софией:
– Необычная, да? Ее добыли дети, когда мне исполнилось пятьдесят, и, стыдно сказать, в последнее время я отдаю предпочтение ей. Она не нуждается в отдыхе, как вересковая, и, когда мне надо выкурить несколько трубок подряд, она желанная сестра.
Сингх отрезала несколько кружков от золотистой веревки и бросила два Софии. Та размяла соусированный пальмовым вином тубак и набила им Кеши. Сингх просто свернула кружки и засунула в пенковую трубку. Если бы София курила с любым другим из Негодяев, то настояла бы на обмене трубками, памятуя о трюке, который провернул Канг Хо. Но Сингх не унизилась бы до такого вероломства. Во всяком случае, без крайней необходимости. Захоти она одурманить Софию, насовала бы в нос ледопчел, пока подруга валялась в отключке.
София охотно приняла из рук Сингх стеклянную лампу и бамбуковую толкушку. Хорошенько раскурив трубки, женщины откинулись на груды подушек и принялись дымить в умиротворенном молчании. София знала, что рано или поздно завяжется разговор, ей может не понравиться услышанное от Сингх, так что стоит максимально растянуть редкое счастье. В голове роились десятки вопросов и подозрений, но она гнала их, нежась в дружеском молчании, как в старые добрые времена. Даже пульсирующая боль в груди не могла испортить удовольствие. Когда жажда взяла верх и София села, намереваясь обратиться к хозяйке с просьбой о чем-нибудь прохладительном, Сингх будто прочла ее мысль и дернула веревку звонка. Они ухмыльнулись друг другу сквозь ароматный туман. Это уже походило на соревнование: кто не выдержит и заговорит первым. Но лишь когда женщина в тюрбане принесла низкий столик, а мужчина с завязанными пучком волосами вошел с чайным подносом, София нарушила молчание:
– Спасибо вам обоим, от всего сердца. – Взглянув на Сингх, она спросила: – Твои?
– Шрирам, второй сын, и Удбала, третья дочь.
– Это честь для нас, махараджа София, – произнесли оба в унисон, опускаясь на одно колено.
– Твои дети, отлично, – сказала София. – Эй, хватит, не надо мне кланяться. Сначала пусть поклонится ваша мать.
Сын выглядел озадаченным, а дочь оскорбленной, но Сингх просто отмахнулась от них:
– Убедитесь, что за вторым нашим гостем хорошо ухаживают. И если снова увижу, Удбала, как ты жуешь бетель в моем доме, я сделаю твой рот по-настоящему красным.
София подождала, пока дети выйдут, и только потом сказала:
– Вроде зубы у тебя чистые.
