В этом сновидении я плыла под темной водой и слышала лучший звук, какой только могла себе представить – прекрасный, ободряющий и в то же время наводящий ужас. Это было другое рычание – еще более гулкое, неистовое, исполненное ярости.
Резкая боль, пронзившая поднятую руку, чуть не выбросила меня из-под воды, но найти путь обратно и открыть глаза мне уже не хватило сил.
А потом я поняла, что умерла.
Потому что сквозь тяжелую воду я услышала, как ангел зовет меня по имени, призывает в единственный рай, о котором я мечтала.
– Нет, Белла, нет! – ангельский голос звенел от ужаса.
Кроме этих желанных звуков, я слышала шум – жуткую какофонию, от которой всеми силами отмахивался мой разум: яростный грохот, душераздирающий треск и пронзительный визг, который вдруг оборвался…
Я старалась слушать только голос ангела.
– Белла, прошу тебя! Белла, послушай меня, пожалуйста, Белла, прошу! – молил он.
«Хорошо, – хотела ответить я, – конечно». Но не знала, есть ли у меня губы.
– Карлайл! – закричал ангел с мукой в бесподобном голосе. – Белла, Белла, умоляю, нет, нет! – и ангел заплакал навзрыд.
Ангелы не плачут, это неправильно. Я попыталась отыскать его, сказать, что все в порядке, но вода была так глубока, ее гнет был настолько тяжелым, что я не могла дышать.
Что-то вдавилось мне в голову. Было больно. Вместе с этой болью, прорвавшейся ко мне сквозь мрак, явилась и другая, гораздо сильнее. Я вскрикнула, выскочила на поверхность черных вод и схватила ртом воздух.
– Белла! – закричал ангел.
– У нее кровопотеря, но рана на голове неглубокая, – известил меня спокойный голос. – Осторожнее с ногой – она сломана.
Свирепый вой сорвался с губ ангела и затих.
Что-то острое впилось мне в бок. Нет, это не рай. Для рая здесь слишком много боли.
– И несколько ребер, кажется, тоже, – продолжал методично перечислять голос.
Но острая боль в боку постепенно утихала. Зато появилась новая – жгучая боль в руке, затмившая все прочие ощущения.
Кто-то жег меня.
– Эдвард… – я попыталась сказать ему об этом, но голос не слушался, был тяжелым и медлительным. Я не понимала сама себя.
– Белла, все будет хорошо. Ты слышишь меня, Белла? Я люблю тебя.
– Эдвард… – я повторила попытку. Голос прозвучал отчетливее.
– Да, я здесь.
– Больно, – всхлипнула я.
– Знаю, Белла, знаю, – и встревоженно спросил, обращаясь уже не ко мне: – Неужели ничего нельзя сделать?
– Мою сумку, пожалуйста… Задержи дыхание, Элис, будет легче, – пообещал Карлайл.
– Элис? – простонала я.
– Элис здесь. Она знала, где искать тебя.
– Руку больно, – попыталась объяснить я.
– Знаю, Белла. Карлайл даст тебе что-нибудь, и все пройдет.
– Рука горит! – выкрикнула я, наконец стряхнув с себя обрывки темноты, и открыла глаза. Лицо Эдварда я не увидела, что-то темное и горячее заволакивало глаза. Почему никто не замечает огонь и не тушит его?
– Белла? – голос стал испуганным.
– Огонь! Потушите огонь! – выкрикнула я. Руку по-прежнему жгло.
– Карлайл, ее рука!
– Он укусил ее. – Голос Карлайла уже не был спокойным: в нем смешались отвращение и ужас.
Я услышала, как у Эдварда от страха перехватило дыхание.
– Эдвард, сделать это придется тебе, – голос Элис зазвучал возле моей головы. Прохладные пальцы стирали горячую влагу с моих глаз.
– Нет! – взревел он.
– Элис… – простонала я.
– Возможно, шанс есть, – сказал Карлайл.
– Но как? – взмолился Эдвард.
– Попробуй высосать яд. Рана сравнительно чистая, – пока Карлайл говорил, я снова почувствовала, как что-то давит мне на голову, ощупывает ее, слегка сдвигая кожу. Но всю боль вытеснило жжение.
– А это поможет? – Голос Элис был напряженным.
